Степан Швец - Под крыльями — ночь

В обыкновенной обстановке он был прост, разговаривал с подчиненными мягко, спокойно, с доброй улыбкой. Располагал к этому человеку свойственный ему легкий юмор. В деловой же обстановке тон его менялся, приказания отдавались четко, ясно, категорично. Нам он понравился.

Главное внимание Балашов сразу же уделил средствам связи. Полк и раньше был оснащен необходимой аппаратурой, но организация связи была далека от совершенства. По-настоящему никто не использовал ни ближней переговорной установки для связи с экипажами, ни пеленгаторов. Экипажи в основном водили самолеты по РПК [15] РПК — аэронавигационный прибор, показывающий направление на радиостанцию. . Теперь же всё пошло по-иному. Молодые экипажи были буквально на привязи у пеленгатора, и это значительно сократило число случаев невозвращения самолетов на свой аэродром. А использование ближней радиосвязи дошло до такого совершенства, что руководитель полета управлял каждым экипажем на старте, в полете и во время посадки. Особенно хорошо это получалось, когда мы летали с прифронтовых аэродромов.

В декабре заболел мой старый, испытанный друг штурман Рогозин, и мне приходилось летать с другими штурманами. Всё это были опытные мастера своего дела, хорошие товарищи. Они прекрасно поражали цели, прекрасно ориентировались, и всё же не могли заменить мне Рогозина. Ведь «свой» штурман — это как член семьи, в которой все понимают друг друга с полуслова.

Подробно хочется рассказать о штурмане Зайце. Это был застенчивый человек с какой-то извиняющейся улыбкой, которая как бы говорила: «Не взыщите, уж каков есть…» Военная форма сидела на нем мешковато, словно он только вчера надел ее. Он плохо видел, но не признавался в этом, а близорукость мешала ему ориентироваться в воздухе. Молодые, неопытные летчики летали с ним неохотно, поэтому Заяц считался у нас «запасным» штурманом. Обычно его планировали в те экипажи, где временно выбывал основной штурман. Так он и перебивался.

Несмотря на технические усовершенствования, визуальная ориентировка оставалась всё же основой самолетовождения, и поэтому положение Зайца как штурмана казалось незавидным. Но он был столь душевным и незлобивым человеком, так любил свою профессию и так мучился, когда оставался на земле, что никто из нас, «старичков», не мог отказаться, когда его планировали в полет вместо выбывшего временно «своего» штурмана.

Нужно было видеть, как преображался этот человек, когда готовился к полету, какое вдохновение и торжественное выражение было у него в эти минуты, как он внимательно выслушивал и записывал все указания перед вылетом и как ему хотелось понравиться экипажу.

Такую старательность можно было наблюдать только у некоторых новичков.

В штабе знали о недостатке Зайца, и штурман полка подполковник Морозов, сам много летавший, обычно планировал Зайца в полеты по крупным целям. При массированном налете цель видна за много километров. Не мы первые, кто бомбит ее, уже видны образовавшиеся пожары, так что найти и поразить ее не сложно.

Когда Зайцу удавалось разглядеть какой-либо крупный ориентир, для него это было целым событием. Радость его передавалась всему экипажу. После удачного полета он вел себя с достоинством человека, совершившего подвиг. После неудачного — выглядел по-детски огорченным, хлопал себя ладонью по лбу и причитал:

— И как это у меня получилось? Никогда такого не было…

Он мечтал после войны сразу же демобилизоваться, вернуться на Украину и работать на водяной мельнице. Исполнились ли скромные желания этого хорошего, но ка — не знаю…

Сорок второй год подходил к концу. Год неимоверного напряжения физических и духовных сил всего советского народа, великих испытаний, выпавших на долю нашего социалистического государства. Год титанической борьбы — один на один — с жестоким и коварным, до зубов вооруженным врагом, поработившим почти всю Европу.

В канун нового, 1943 года был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Советского Союза авиаторам, особо отличившимся в боях с немецко-фашистскими захватчиками.

Семья Героев в нашем полку значительно возросла. А. И. Молодчему звание Героя было присвоено вторично. Должен отметить, что это был первый человек, на груди которого в годы Великой Отечественной войны засверкала вторая Золотая Звезда, если не считать С. П. Супруна и Б. Ф. Сафонова, которые удостоены звания дважды Героя посмертно. Звание Героя Советского Союза в нашем полку также присвоено: А. М. Краснухину, И. Ф. Андрееву, С. И. Куликову, А. Д. Гаранину, М. В. Симонову, Г. И. Несмашному.

А мой личный вклад в дело борьбы с гитлеровскими захватчиками составил в 1942 году сто тридцать четыре боевых вылета.

Война была в самом разгаре. Впереди еще много неизвестного, неизведанного. Предстоит титаническая борьба по разгрому ненавистного врага, зубами и когтями вцепившегося в священное тело нашей Родины. Предстоит еще сломать эти зубы и когти, переломать хребет, изгнать со своей земли фашистскую гадину и уничтожить. Предстоит напряженнейшая борьба, вплоть до Победы.

Сталинградская группировка гитлеровцев была окружена, но еще не уничтожена, и в январе 1943 года наш полк снова перебросили под Сталинград.

На первых порах мы действовали, как обычно, ночью, но по мере сужения кольца цель становилась такой, что ночью ее обрабатывать было рискованно, можно было по ошибке ударить по своим, и полк перешел на дневное бомбометание.

Давно наши летные экипажи не работали днем. Всё казалось в диковинку: видно, как на ладони. Даже какое-то неудобство ощущаешь от того, что кругом всё видишь, будто с тебя сняли какое-то покрывало, и ты сам теперь на виду у всех, и даже как-то внимание распыляется, отвлекается от основного. Но цель хорошо просматривалась, бомбы ложились точно, сопротивления со стороны противника почти никакого ни с земли, ни с воздуха.

Работали мы напряженно, совершали по два-три вылета в день.

Так прошло несколько дней. Но вот однажды в воздухе появилась большая группа немецких истребителей. Наши самолеты летали в одиночку, и гитлеровцы начали за нами охотиться. Кое-кого из наших сбили, сбивали и мы вражеские машины. Как потом выяснилось, на аэродромах противника было сосредоточено много самолетов разных назначений, в частности транспортных; по-видимому, гитлеровцы замышляли эвакуировать на них часть своих войск.

В числе других экипажей летчик Михаил Тимофеевич Писарюк и штурман Павел Андреевич Таченков получили задание уничтожить РРАБами [16] РРАБы — ротативные рассеивающие авиабомбы. большое скопление вражеских самолетов на аэродроме «Питомник». Задание было настолько важным и ответственным, что о ходе его выполнения командир корабля обязан был докладывать лично командующему АДД [17] АДД — авиация дальнего действия. Голованову, который находился на командном пункте под Сталинградом.