Николай Шмелев - С малых высот

Гром аплодисментов наполнил хату. После Вали на сцене вновь появилась маленькая смуглая Полина.

— Нина Смирнова исполнит сатирическую песню «Битый фриц» на старинный мотив «Бывали дни веселые», — объявила она.

За кулисами послышался жалобный глуховатый голос: «Бывали дни, гуляли мы…»

Медленно передвигая костыли, на сцену вышел самый «настоящий битый» фриц в мятом, дырявом мундире и разорванной пилотке Лицо его было перевязано грязной тряпкой. Вместо правой ноги толстая сучковатая палка. Словом, и внешний вид фашиста говорил о его обреченности.

А Нина (это была она!) продолжала петь: «…Теперь гуляйте вы».

Неожиданно тишину зала нарушил грозный собачий лай. Пират бросился на сцену, подбежал к Нине и со злостью стал рвать на ней брюки. Растерявшаяся артистка пробовала отбиться костылем. Из зала кричали: «Пират, нельзя! Пират, свои!» Но Пират не слушался. Нина, бросив костыли, убежала со сцены. Пират — за ней. Весь зал разразился хохотом.

Кто-то кричал:

— Молодец, Пират! Дай жару фрицу! Успокоившись, Пират медленно вышел на сцену и сел с гордо поднятой головой. В электрическом свете тускло поблескивали его глаза. Зрители продолжали смеяться.

…Это был новогодний концерт. Новый, 1944 год мы встречали под Великими Луками на 2-м Прибалтийском фронте. Нашу дивизию перебросили сюда еще в ноябре 1943 года. Находились мы в Ново-Марьино.

Вскоре в полку была создана специальная эскадрилья. Она состояла из двух звеньев: ночных корректировщиков и звуковиков. Командиром эскадрильи назначили капитана Зинченко, его заместителем — меня.

Что такое корректировщики, мы знали хорошо, а вот о звуковиках не имели никакого представления. Решили разобраться. К нашему удивлению, оказалось, что самолет По-2 к своим прежним «профессиям» — легкого бомбардировщика, разведчика, корректировщика, связиста, санитара и, если хотите, «извозчика» — прибавил еще одну — пропагандиста-агитатора.

В звене «звуковиков» было три самолета, оборудованных специальной радиоаппаратурой. Вместо штурмана на них летали дикторы, передавая сводки Сов-информбюро на русском и немецком языках.

Так было и на этот раз. Концерт закончился поздно. Летчики, штурманы и техники направились сразу на аэродром. Рядом со мной шел диктор. Я изредка поглядывал на него и невольно вспоминал, как познакомился с ним сегодня днем.

Возвратившись в свою землянку, мы со штурманом эскадрильи Алексеем Зайцевым увидели на нарах в углу незнакомого человека. Свернувшись калачиком, он спал. Меня удивила его форма: солдатская шинель, кирзовые сапоги… меховой шлем летчика.

— Что за человек? — спросил я у Зайцева.

— Не знаю, — ответил он, но, вспомнив, с улыбкой добавил: — А-а! Да ведь это же диктор…

— Кто, кто?

— А вот сейчас узнаем.

И Алексей дернул спящего офицера за полу шинели. Тот недовольно пробурчал:

— Отстаньте! Ночью полеты.

— Товарищ офицер, встаньте! — приказал я. Незнакомец нехотя приподнялся, спустил с нар ноги, и голова его уперлась в потолок землянки. Лицо у него было худое, небритое, нос острый, над глазами нависли черные кустистые брови. Когда офицер соскочил с нар, стала заметна его сутулость. Шинель у пряжки ремня собралась в гармошку. У него не было никакого воинского вида.

— Капитан Герцик, — представился он.

— Что у вас за вид? Почему спите не рездеваясь? — начал отчитывать я диктора.

— Холодновато, товарищ начальник, — смутившись, ответил капитан. — Да и воды горячей нет.

Зима 1943 года под Великими Луками действительно была холодная. А отвоеванные у противника землянки оказались неутепленными.

— Это не оправдание, — заметил я, зная, что и в этих условиях наши люди следили за своим внешним видом. — До войны вы служили в армии?

— Нет. Понимаете, я сугубо гражданский человек, с мирной профессией диктор.

— Так, так… диктор Герцик.

Теперь уже я смутился, вспомнив, как часто приходилось мне слышать по радио: «Вел передачу Герцик».

Так мы впервые встретились на фронте с диктором Всесоюзного радио Владимиром Борисовичем Герциком. Вскоре я узнал, что он не такой уж «сугубо гражданский человек», каким представлялся. В августе 1941 года, после краткосрочной военной подготовки, Герцик был направлен в латышскую дивизию на должность командира роты. За мужество и отвагу, проявленные в боях под Москвой, его наградили орденом Красной Звезды.

— Сегодня полетите со мной. Задание важное, да и ночь не обычная новогодняя. Вот текст передачи. Готовьтесь, Владимир Борисович, вечером встретимся, — сказал я и в шутку добавил: — Не забудьте побриться, горячая вода есть в столовой.

…И вот теперь Герцик шел рядом со мной. Внешним видом он совсем не отличался от летчиков: чисто выбрит, одет в меховой комбинезон, на ногах унты, на голове шлем. Только в руках он нес не планшет, а небольшой чемоданчик с патефонными пластинками.

— Как, выучили текст? — спросил я у него.

— Конечно! — весело отозвался он. — Даже на немецкий перевел.

Когда техник доложил о готовности самолета к вылету, мы заняли свои места. Герцик сел в кабину штурмана, достал из чемодана пластинку и, укрепив ее на диске, проверил работу микрофона.

— Я готов, — доложил Владимир Борисович.

И вот мы в воздухе. Земля скрыта от глаз темнотой. Только внимательно присмотревшись, можно различить на фоне снега контуры деревень и лесных массивов.

Под нами крупный населенный пункт, где отдыхают наши войска. По внутреннему переговорному устройству передаю Владимиру Борисовичу:

— Можно начинать, высота тысяча двести метров. Герцик включает в кабине небольшой свет, затем радиоаппаратуру. Я уменьшил обороты мотора и перевел машину в планирование. И полилась с небес на землю веселая песня:

Проиграв одну пластинку, Герцик поставил другую. Теперь в ночном небе загремел «Варяг»:

После музыкального вступления Владимир Борисович включил микрофон.

— Внимание, внимание! Начинаем новогоднюю радиопередачу. Военный совет фронта горячо поздравляет солдат, сержантов, старшин, офицеров и генералов с наступающим 1944 годом…

Передав поздравления, диктор прочитал затем свежую сводку Совинформбюро. Первая часть задания была выполнена.

Я повел самолет к линии фронта. Над передним краем противника непрерывно взлетали разноцветные ракеты, трассы снарядов и пуль. Иногда вдалеке мелькали сполохи орудийных выстрелов. Шла артиллерийская дуэль.

Над позициями немцев Владимир Борисович сначала включил вальс Штрауса «Сказки Венского леса». К нашему удивлению, фашисты сразу же прекратили стрельбу.