Максим Осипов - Об отце Илье

человек в пейзаже

из дневника

Я знал протоиерея Илью Шмаина, отца Илью, в последние десять лет его жизни, с конца 1999 года мы виделись или говорили по телефону почти ежедневно. Нашему сближению очень способствовали общий крестный — писатель Е.Б. Федоров, моя мама М.А. Осипова, знавшая о. Илью с молодости, а также ряд жизненных обстоятельств, в частности, потребность во мне как во враче.

В течение всех этих лет я вел дневник, выписки из которого и составили настоящую публикацию. Примечания заключены в квадратные скобки. Мое желание обнародовать дневниковые записи вызвано стремлением устроить встречу возможно большего числа людей с моим любимым другом. Сам он с удовольствием знакомил людей: все должны знать всех — таков был, по отцу Илье, образ Рая.

23 августа 1997 года

• Вчера отпевали дочь о. И. Татьяну. Можно и одному, и, как вчера, — шесть священников, и с хором, и без хора. На что советские люди променяли “И целуйте меня последним целованием” и “Вечную память, вечный покой”? На “Навсегда ушел от нас…”, “Он прошел путь от … до …”. Какой ужас. Мы с мамой подаем записки за некрещеных. Если Бог нас не простит даже за такую малость, то дело наше и так безнадежно. Так что будем и дальше подавать. [Мы в первый раз в храме Петра и Павла на Яузе.]

7 февраля 1998 года

• Замечательная проповедь о. И. (день поминовения пострадавших за веру). Мы в атеистические времена взяли многое от христианства: свободу, равенство, братство, но пошли в светлое будущее без главного — без Христа. От этого-то все и получилось. И еще — блаженны изгнанные за правду, но не изгоняющие .

• Один из первых советов, услышанных мной от о. И: не объединяйте людей по ругательному принципу . Сказано было в ответ на вопрос одного моего партийного друга о “новых обновленцах”, что ли.

• При первой нашей встрече в 1994 году о. И. рассказал следующую историю: “Еду я по Парижу и вижу горит надпись: АТЕИЗМ. Ого, — думаю, — какие французы духовные стали, вот они чем интересуются. Подъезжаю ближе: это оказывается АТЛЕТИЗМ, две буквы не горят (возможно, по-французски как-то иначе, неважно). Вот с атлетизмом уж точно ничего не поделаешь, а многие атеисты — содержательные, духовные люди”. Я это тоже замечал: самые добрые, щедрые люди, каких я встречал, — атеисты.

5 июня 1998 года

• О. И. о рассказе “Три года” [Чехова]: это о том, что надо жениться по любви, а он думал, что ее любит, но не любил. А как же знать, кого любишь? Ну вот об этом и рассказ — надо знать . О “Даме с собачкой”: любовь важнее и прекраснее всего на свете. (2004: А мне в отношениях с Анькой не надо было быть дураком. Просто не надо было — и все. Как я мог знать ее конец? А никак. Как-то должен был. Как Эдип должен был знать, кто его мать и кто его отец? Должен был — и все. И он это отлично понял.) [Моя младшая сестра Анна, ее 11-летний сын Миша и муж Алексей были убиты 18 января 2000 года в своей квартире. Убийство было совершено в целях ограбления. Убийцы Черкасский и Егоров были арестованы в сентябре 2000 года. Их судили в Московском городском суде и приговорили первого к пожизненному заключению, второго — к двадцати годам тюрьмы.]

23 июня 1998 года

• Отречение Петра. О. И. объяснил так: Петр не верил пророчествам, был очень земным, пошел похлопотать, узнать, нельзя ли устроить побег, откупиться и т.д., а когда запел петух, вспомнил пророчество и понял, что оно исполнится, Крест неизбежен.

27 июля 1998 года

• О. И. объяснил, что законы природы возникли в результате грехопадения, так что сотворение мира — это вовсе не сотворение, а разрушение. Я сказал, что теперь мне не так стыдно их не знать, а он пошутил, что изучение законов природы — это своего рода интеллектуальное покаяние. Еще он сказал, что моя модель отношения Бога к людям неправомерна, ибо я пытаюсь наблюдать Бога, а это невозможно. И что размышлять о свободной воле можно, но слова об Иуде “и лучше б ему не рождаться” сказаны для устрашения, а не для размышления, но что в основе способности различать то, о чем возможно размышлять, а о чем невозможно, лежат все-таки попытки размышлять.

2 сентября 1998 года

• О. И. советует, читая ап. Павла, рассматривать его как очень умного, вероятно, самого умного человека.

• Господи Боже наш, прости мне грехи мои. Пощади ближних моих, и пусть один только я плачу за грехи свои. О. И.: такая молитва нужна; в книгах Ветхого Завета человек и его ближние — одно. Нафан предлагает Давиду выбор: или за его грех заплатит народ, или сам Давид, — и у него умирает сын.

24 сентября 1998 года

• Из проповедей о. И. запомнилось об образе рая в душе каждого из нас. В детстве иногда просыпаешься с таким особенным чувством, это и есть рай. Рай, которого мы лишились, согрешив в Адаме и потом — каждый сам по себе.

10 октября 1998 года

• Я вышел из церкви несколькими минутами раньше о. И. Потом появился он, окруженный благочестивыми прихожанками. На тротуаре сидело трое пьяниц. Один из них, увидев священника, поднялся и с трудом направился к о. И., двое других остались допивать. Дойдя до о. И., пьяница сложил руки для получения благословения. Надо было и благословить, и как-то выразить порицание. О. И. произнес: “Я тебя благословляю, но вполсилы, чуть-чуть”. И благословил.

11 февраля 1999 года

• В день поминовения новомучеников и исповедников российских позвал меня о. И. в Южное Бутово: там на месте расстрела нескольких десятков тысяч человек построена деревянная церковь. Мы с Женькой и Марьяной [мои жена и дочь] привезли о. И. ко всенощной. Ехали долго, не могли найти, и по дороге он говорил, что священникам отсутствие в наш век чудес могут поставить в вину, я не соглашался, почему неясно. Всюду лежал снег, во дворе церкви было темно, не было видно ни огонька, казалось, что находишься где-нибудь в Сибири, а не в пяти километрах от МКАДа. Внутри пахло деревом, топилась буржуйка. О. И. с о. Кириллом, здравомыслящим на вид священником, кандидатом геологических наук, недавно рукоположенным, отслужили огромную службу, часа на четыре с половиной, потом я вызвался отвези о. Кирилла домой в Беляево, о. И. — на “Щелковскую”. По дороге о. К. рассказал такую историю: в начале 1990-х годов пришел к нему экзальтированный военнослужащий (майор, кажется) по имени Афанасий, совершенно нецерковный, и сообщил о своем видении (или сне?), будто явился к нему ангел и возвестил, что небесным своим покровителем майор должен считать св. Афанасия, а потом спел тропарь этому святому. Майор записал виде€ние в тетрадь и отдал ее о. К., тогда еще дьякону. Тетрадь сохранилась. Спустя несколько лет церковь канонизировала епископа Афанасия, расстрелянного на том самом полигоне НКВД, где мы только что побывали, и написала ему тропарь. Первые три строчки тропаря совпали с теми, что получил в видении экзальтированный майор. Тетрадка сохранилась.