Федор Раззаков - Владимир Высоцкий. По лезвию бритвы

За несколько дней до вторжения на собственной квартире покончил жизнь самоубийством заместитель министра внутренних дел СССР генерал-лейтенант Виктор Папутин. В этом году это было уже второе самоубийство в среде высокопоставленных работников МВД. Первым пустил себе пулю в голову 19 апреля затравленный Щелоковым генерал-лейтенант С. М. Крылов, начальник Академии МВД. С этим человеком В. Высоцкий дружил и в трудную минуту всегда мог рассчитывать на его поддержку. Когда С. М. Крылов покончил с собой, В. Высоцкий был в Москве (он только-только вернулся из Германии), и эта смерть его потрясла.

Смерть же B. C. Папутина была напрямую связана с афганскими событиями. Свидетель тех событий, бывший заместитель министра МВД Юрий Чурбанов, рассказывал: «Зимой 1979 года произошло трагическое событие. Виктор Семенович Папутин неожиданно покончил с собой. Помню, я был дома, когда раздался звонок от дежурного по министерству, сообщившего, что Папутин застрелился на квартире… Смерть была зафиксирована в его рабочем кабинете, он почему-то находился в верхней зимней одежде, но без головного убора, пуля прошла навылет, но самое главное — Папутин был в состоянии сильного алкогольного опьянения. Думаю, что причиной этого самоубийства стали Афганистан, его частые выпивки, прогрессирующая болезнь печени… Щелоков пытался организовать некролог в «Правде», но «Правда» отказалась его печатать из-за факта самоубийства. Некролог появился в «Известиях», он был очень короткий, даже без фотографии покойного. Никто из секретарей ЦК, кроме Капитонова, его не подписал… Похоронили Папутина на Новодевичьем кладбище, ему были отданы все воинские почести, но на митинге выступал, по-моему, только Щелоков, даже из обкома партии никто не приехал. Думаю, все ориентировались на некролог. Он был как сигнал. Те, кто хоронил Папутина, прекрасно знали, что он крепко пил, что из Афганистана его привезли в плохом состоянии, что потом он довольно долго находился в больнице с подозрением чуть ли не на болезнь Боткина, причем тогда ходили всякие разговоры, что в алкоголь ему добавляли какой-то яд или очень сильный наркотик, ибо руководство Афганистана, которое уже тогда за спиной Советского Союза все больше сближалось с американцами, не было заинтересовано в той объективной информации, за которой приехал в Афганистан Папутин…»

О реакции Владимира Высоцкого на вторжение советских войск в Афганистан рассказывает Михаил Шемякин: «События в Афганистане потрясли его. Он с болью говорил о том, как потрясла его фотография девочки, обожженной советским напалмом. Закрыв лицо руками, он почти кричал: «Я не могу после этого жить там! Не могу больше!» На другой день он взял гитару и спел песню, написанную накануне ночью. Это была песня о страшных событиях. Помню пару строк, где сегодняшнего папу римского уговаривают не лететь в самолете, что, мол, это опасно, и папа отвечает:

Пока в архивном наследии Владимира Высоцкого эта песня не найдена. Вполне вероятно, что текст ее могли уничтожить близкие поэта после его смерти, когда, боясь официальных властей, они спешно подчищали архив Высоцкого. А может быть, эта песня когда-нибудь еще и всплывет, как появились на свет другие стихотворения, посвященные тому же:

Самая известная песня Владимира Высоцкого, написанная в 1979 году, — «Лекция о международном положении». В ней мы узнаем прежнего, полного едкой сатиры и юмора Высоцкого, у которого за внешней видимой легкостью веселых строк скрывается потаенный смысл. Вот и эта песня о том, что течение мирового политического процесса может резко измениться, если дать «волю» Советскому Союзу и его «соседям по камере» — странам социалистического содружества. Ровно через десять лет после написания этой песни рухнула Берлинская стена, и правота Высоцкого во многом подтвердилась.

В сентябре 1979 года во время выступления Владимира Высоцкого по Пятигорскому телевидению ведущий передачи спросил поэта: «Какой вопрос вы бы хотели задать самому себе?» Высоцкий ответил: «Я вам скажу… Может быть, я ошибусь… Сколько мне еще осталось лет, месяцев, недель, дней и часов творчества? Вот такой я хотел бы задать себе вопрос. Вернее, знать на него ответ».

Было это 14 сентября. Земной жизни судьба отпустит Владимиру Высоцкому еще 314 дней.

Последний в земной своей жизни год Владимир Высоцкий встретил на даче у Эдуарда Володарского под Москвой. Среди приглашенных, кроме Высоцкого и Влади: Всеволод Абдулов, Валерий Янклович, писатели Юрий Трифонов, Василий Аксенов. После обильного застолья Высоцкий внезапно «заводится»: у него кончились наркотики, и он решает срочно ехать в Москву. Но рядом находится жена, которая пока не догадывается о «болезни». И Высоцкий хочет в очередной раз ее обмануть. Для этого он просит В. Янкловича придумать подходящую причину для отъезда. Тот придумывает: ему, мол, надо успеть в театр на утренний спектакль. Влади отпускает Высоцкого отвезти Янкловича на своей машине, но только до ближайшей трассы в сторону Москвы. Далее В. Янклович вспоминает: «Мы садимся в машину (Сева Абдулов тоже поехал) — и Володя гонит на скорости двести километров, не обращая внимания ни на светофоры, ни на перекрестки…

На Ленинском проспекте, прямо напротив Первой Градской больницы, машина врезается в троллейбус. Сева ломает руку, у меня сотрясение мозга. Подъезжает «Скорая», Володя пересаживает нас туда, а сам на десять минут уезжает на такси. Вскоре появляется в больнице — поднимает на ноги всех врачей! Мне делают уколы, Севе вправляют руку. Первого января вся Москва гудела, что Высоцкий насмерть разбился на своей машине».

Так, со всенародных слухов о его смерти, начинался для Владимира Высоцкого год 1980-й — год високосный (по восточному гороскопу — год Обезьяны, тот самый, про который древние астрологи говорили: «Обезьяна умирает в год Тигра, а Тигр умирает в год Обезьяны»). Владимир Высоцкий по своему гороскопу, как известно, был Тигром.

Начавшись с неприятностей, год этот ими и продолжился. Из Ижевска в Москву срочно прилетел полковник Кравец, который вел дело о прошлогодних незаконных концертах Высоцкого. Первым делом он едет в больницу к Янкловичу для обстоятельного допроса, хотя не имеет на руках никакой законной санкции на это. Из-за этого между ним и приехавшим в больницу Высоцким происходит серьезная словесная перепалка. Кравец тут же составляет бумагу на Высоцкого с обвинениями его в том, что он сознательно устроил аварию, чтобы укрыть в больнице свидетеля по делу — Янкловича. Высоцкого и его друзей вызывают к высокому начальству на Петровку, 38. Как вспоминает все тот же В. Янклович: «Я понял, что все это неспроста: они хотят сделать что-то с Высоцким…»