Лев Андреев - Янгель: Уроки и наследие

Одновременно специальная группа, поскольку уже по сути-то практически все было ясно, готовила заключение о проведенном дознании и предложения на будущее в двух вариантах: одно — рабочей комиссии, другое — представление в ЦК КПСС. В это время члены комиссии ЦК КПСС находились в другой комнате и занимались решением общих вопросов на своем уровне. А проблем, конечно, было предостаточно. Ведь страна еще никак не была оповещена о случившемся, и такая видная фигура, как герой Отечественной войны, Главнокомандующий ракетными войсками, из истории государства просто так не могла исчезнуть. Необходимо было принять меры для оказания помощи семьям погибших, пострадавшим, решить принципиальные вопросы дальнейшей отработки так нужной стране ракеты.

26 октября состоялось заседание комиссии ЦК КПСС. Заседание проходило в конференц-зале монтажно-испытательного корпуса, в глубине которого за длинным столом, накрытым зеленой суконной скатертью, сидели члены высокой комиссии лицом к залу. Слева на краю стола стоял электрический самовар, стаканы в подстаканниках с ложками, сахарница и тарелка с нарезанными ломтиками лимона. Обслуживал членов комиссии человек в штатском. Прямо перед столом была установлена трибуна для выступающих. Пол перед трибуной и проход между рядами были застелены красивой ковровой дорожкой.

Открывая заседание, Л.И. Брежнев от имени ЦК КПСС, правительства и лично Н.С. Хрущева выразил соболезнование по случаю гибели испытателей полигона и специалистов промышленности и официально сообщил, что будут приняты все необходимые меры по оказанию помощи пострадавшим и членам семей погибших. Далее он сказал, что поскольку за допущенные ошибки и просчеты спросить не с кого, так как руководители, ответственные как за техническую сторону, так и за безопасность работ, погибли все, за исключением М.К. Янгеля и А.М. Мрыкина, то руководство страны приняло решение специального расследования по этому факту не проводить, а всем участникам, оставшимся в живых, самим сделать соответствующие выводы.

После этого он предоставил слово М.К. Янгелю. Присутствовавший на заседании К.Е. Хачатурян рассказывает: "При подходе к трибуне Михаил Кузьмич, очевидно, от волнения споткнулся за край ковровой дорожки и чуть было не упал. Мы с Б.А. Комиссаровым, сидевшим рядом, невольно вздрогнули. Но все обошлось, равновесия Главный не потерял, поднялся на трибуну, поправил галстук и начал говорить. Точных слов и выражений этого доклада в памяти не осталось, но суть его, продуманность каждого слова и аргументация сохранились в памяти на всю жизнь.

Первое, что он сказал — это то, что только он, как Главный конструктор комплекса и технический руководитель испытаний, несет полную ответственность за все случившееся. Далее отметил, что количество жертв и пострадавших оказалось таким большим потому, что с ракетой мы все были на "ты", тогда как с такой сложной техникой, какой она является, необходимо всегда обращаться только на "Вы".

А в заключение выразил мысль, что если бы этого не случилось здесь, на полигоне, то все равно могло бы случиться в другом месте и в другой обстановке, но только уже с ядерной головной частью и с немыслимым масштабом разрушений и жертв при этом, так как в соответствии с техническим заданием на разработку ракеты Р-16 допускалась возможность изменения полетного задания на другую цель после прорыва пиромембран и задействования бортовых батарей. Мы с Комиссаровым были в восторге от такой аргументации.

"Ай да Кузьмич, ай да молодец!" — мысль эта не покидала меня в течение всего дня.

После выступления М.К. Янгеля слово несколько раз просил А.М. Мрыкин, а в последний раз даже встал с места и сказал:

— Я прошу слова как коммунист с такого-то года.

Но слово ему все равно не было предоставлено. Затем было зачитано заключение правительственной комиссии.

Само же подписание заключения состоялось в специально подготовленной комнате, куда одновременно пригласили членов обеих комиссий: правительственной и специально созданной технической. Посредине стоял достаточно внушительный стол, а на нем два отпечатанных документа. Вошли сразу все, кому предстояло поставить свои подписи. Раздался голос организатора процедуры:

— Ну что, будем подписывать.

Первым подошел и расписался Л.И. Брежнев. За ним все остальные выстроились гуськом в соответствии с установленной субординацией и каждый против своей фамилии в соответствующем документе поставил личную подпись."

Техническое заключение комиссии по выяснению причин катастрофы с изделием 8К64 № ЛД1-3Т, произошедшей при подготовке его к пуску в войсковой части 11284 24 октября 1960 года, подписали М.К. Янгель, В.С. Будник, В.П. Глушко, Г.М. Табаков, И.И. Иванов, А.Ю. Ишлинский (академик АН СССР, заместитель Главного конструктора В.И.Кузнецова), В.Н.Третьяков (заместитель Председателя Государственного комитета СССР по судостроению), В.И. Кузнецов, Г.А. Тюлин, А.Г. Иосифьян, Н.С. Медведев (заместитель главного инженера 4 Управления Государственного комитета СССР по радиоэлектронике), З.И. Цециор (заместитель главного конструктора В.И. Кузнецова), И.А.Дорошенко, В.А.Боков (начальник отдела полигона), А.С.Матренин, Ю.И.Воробьев (заместитель начальника 1 Управления ГУРВО), В.В. Фаворский (начальник отдела 1 Управления ГУРВО).

Под решением Государственной комиссии, озаглавленном "ЦК КПСС", стояли подписи Л.И. Брежнева, А.А. Гречко, Д.Ф. Устинова, К.Н. Руднева, В.Д. Калмыкова, И.Д. Сербина, А.М. Гуськова, Г.М. Табакова, Г.А. Тюлина.

На этом работа правительственной комиссии закончилась. Уходил в историю второй после катастрофы день 26 октября 1960 года. Накануне Михаилу Кузьмичу Янгелю исполнилось сорок девять лет.

От "любопытных глаз" оба документа охранялись самым высоким, предназначенным для наиважнейших документов, грифом "Строго секретно (особая папка)". Все время, на протяжении более трех десятилетий, они хранились в архиве Президиума ЦК КПСС, а после развала Советского Союза были переданы в Архив Президента Российской Федерации и впервые преданы гласности в "Хронике основных событий истории Ракетных войск стратегического назначения", выпущенной в 1994 году очень ограниченным тиражом (без его указания) для узкого круга лиц. И поэтому даже такой непосредственный участник подготовки ракеты к пуску, как неоднократно цитировавшийся выше К.Е. Хачатурян, находившийся все октябрьские дни в самом центре событий, смог (и то чисто случайно) познакомиться с ними лишь в начале 1997 года. Обращаем внимание на этот факт лишь только потому, что Ким Ефремович выразил принципиальное несогласие с констатацией в Техническом заключении… факта срабатывания пиромембран магистралей горючего I ступени вместо пиромембран магистрали окислителя II ступени. Вот что он сообщил авторам после прочтения рукописи настоящей главы: