М. Борисов - Кратеры Бабакина

— Из Георгия Николаевича идеи и варианты сыпались в большом количестве. Не все они, не буду скрывать, были удачными, но здравое зерно присутствовало в каждой…

Хорошо бы проиллюстрировать сказанное примерами многолетней давности. Да вот беда! Люди, которые помогли мне своими рассказами, не все уже помнят. Но вот всего один пример. Более поздний.

Радисты КБ, выполняя указание Георгия Николаевича, «искали» осветительную лампочку, которая при большой яркости имела бы незначительное потребление энергии, высокую надежность и небольшие габариты. Такую лампочку он хотел поставить на станцию «Луна-16», с тем чтобы при посадке на Луну, «в ночь», использовать ее для подсветки. Освещенность должна быть вполне достаточной для передачи на Землю телевизионной картинки, по которой можно было бы определить, точнее сказать, выбрать место взятия специальным устройством лунного грунта. Конечно, можно было обойтись (и, забегая вперед, скажу, что обошлись) и без этого: просто опустить штангу бура до соприкосновения его головки с лунной твердью и дать команду на начало работы. Но выбор места по телевизионной картинке все-таки был предпочтительнее — место выбиралось не просто так, а «по науке».

Кроме перечисленных требований, лампочка должна была обладать еще одним немаловажным свойством. При перегрузках она не должна была, попросту говоря, ломаться.

И вот помнится, как однажды радист Михаил Синица докладывал в кабинете Главного.

— Георгий Николаевич, нам удалось достать вот эти четыре лампы, — рассчитывая на определенный эффект, торжественно начал Синица.

Едва он это произнес, как лампы тотчас оказались в тонких пальцах Бабакина. Судя по всему, они полностью завладели его вниманием — докладчику на время пришлось замолчать.

— Да… — думая о чем-то своем, сказал Бабакин.

Одна лампа сферической формы, отсвечивавшая изнутри серебристым покрытием, особенно его заинтересовала.

— Да… — он повторил ни к чему не обязывающе.

Синица перечислил все технические характеристики ламп.

— Вот только, — в заключение сказал он, — ни одна из них по техническим условиям не выдержит перегрузок, которые выдали прочнисты, по-моему, как всегда с гарантированным запасом.

Бабакин посмотрел на понравившийся ему образец, сжал его, передав ему как бы тепло своей руки, положил его на стол и равнодушно спросил:

— А что именно не выдержит?

— Крепление, как говорят, баллона с цоколем.

— Ну и что? Это не должно пугать. Лампе работать на Луне, а там, как известно, абсолютный вакуум. Даже если баллон не только сломается, но и испарится, лампа на Луне должна работать. Если, конечно, дело будет только в креплении баллона с цоколем.

Так рождались идеи…

Тут я хочу остановить ваше внимание на одном вопросе, который поможет лучше понять обстановку в институте тех лет. Да и все последующие годы работы Бабакина. Вспомните фразу: «Никто бы более рассудительный за такую работу в таких условиях не взялся бы». Сказано точно и верно. Уже тогда в Бабакине проявился, как назвали это значительно позднее, «риск конструктора», оправданный, добавим, риск, без которого дерзающий конструктор может превратиться в ремесленника «от сих до сих»… Бабакин, принимая сложное задание, верил, конечно, не только в себя, но и в коллектив, с которым работал. Он знал, что выдаваемые им идеи не будут слепо взяты на вооружение. Отнюдь, они будут приняты лишь после нелицеприятных, если это окажется необходимым, столкновений и борьбы мнений. Так уж случалось, что всегда рядом с ним оказывались люди, имевшие свою точку зрения и умевшие ее отстаивать, если этого требовала ситуация, дело. И тогда и позднее все важные решения будут приниматься в споре, в борьбе.

Произошло отчасти и естественное смещение интересов Бабакина. Помните: «Он ставил перед нами общую задачу». Так требовало время и его новое положение Главного — с паяльником он сидел уже крайне редко, да и то, наверное, скорее из чувства товарищества к старым своим сотрудникам. Другие заботы одолевали его: он создавал систему, он обеспечивал, он организовывал, он теперь и начальник СКБ института, и главный его конструктор. А время, между прочим, было непростое, самых необходимых измерительных приборов, да что приборов, простого монтажного и проверочного инструмента не было. Паяльники, тестеры, изоляционные трубки… Список дефицита можно продолжать и продолжать.

В сфере внимания Бабакина вопросов множество. И все же он мог прийти к конструктору, выкроить из своего уплотненного бюджета времени, практически из двухсменной работы, минуты, а если нужно и часы, чтобы не просто из любопытства посмотреть, как тот чертит какой-то клапан, а с тем, чтобы обсудить достоинства и недостатки создаваемого узла.

«Какой-то клапан… Бабакин и клапан… что ему этот клапан?» — вспоминая те годы, риторически восклицает один из его сотрудников. И сам себе отвечает: «Но ведь на этом клапане висела надежность всей системы».

Так будет всегда. Ни одно ответственное испытание, ни один важный агрегат не минуют его, если они действительно «ответственные» или «важные» и если от них напрямую зависит конечная цель эксперимента.

…Пухлые тома проекта зенитной ракеты — смело можно сказать: одной из первых отечественных зенитных ракет — не лежали без движения на зеленом прямоугольнике стола, за которым заседали члены Государственной приемной комиссии. Они передавали их друг другу, листали, находили нужные страницы, о чем-то говорили вполголоса, чтобы не мешать докладчику, вот уже второй час рассказывавшему о проделанной работе. Развешанные вдоль стены графики, схемы, таблицы всесторонне подтверждали вывод, который вытекал из доклада Бабакина, — построение зенитного управляемого комплекса с заданными характеристиками вполне возможно. К сожалению, проект остался проектом.

Именно в эти дни и произошла непреднамеренная, можно сказать, случайная встреча Бабакина с Сергеем Павловичем Королевым. Первая встреча.

Сергей Павлович слушал внимательно выступление Георгия Николаевича и, уяснив не только объем и уровень работы, проделанной коллективом, но и личную роль в этом Бабакина, наклонился к своему заместителю, сидевшему слева:

— У него есть искра божья!

Пройдут годы. И когда С. П. Королев будет принимать ответственное решение о передаче в КБ Бабакина ряда тем своей обширной космической тематики, он повторит и несколько разовьет эту фразу. Он скажет:

— У него есть искра божья! Ему можно доверять!

С 1949 года и характер и масштабы деятельности Георгия Николаевича стали иными. В круг его интересов как конструктора попали теперь вопросы развития отечественной авиационной и ракетной техники.