Анатолий Добрынин - Сугубо доверительно [Посол в Вашингтоне при шести президентах США (1962-1986 гг.)]

7 декабря у меня состоялась новая встреча с Шульцем. Он заявил, что президент и он сам выражает большое удовлетворение по поводу новых переговоров по вопросам, касающимся ядерных и космических вооружений, и достигнутой теперь договоренности о его встрече с Громыко.

Мы подходим к этой встрече в Женеве и последующим переговорам со всей серьезностью, подчеркнул госсекретарь, тем более что они совпадают по времени с началом второго четырехлетнего срока президентства Рейгана, а это само по себе подает надежду на возможность соответствующих договоренностей.

Я ответил, что мы также надеемся на позитивный сдвиг, прежде всего на встрече в Женеве.

Провожая меня после беседы с Шульцем, заведующий советским отделом Саймоне заметил, что, насколько он может судить о подготовке американской позиции к встрече министров в Женеве, она, по крайней мере на данный момент, содержит в себе меньше, чем, возможно, ожидает советская сторона: если говорить о существе проблем, то упор в этой позиции делается на стратегические наступательные вооружения, а вопрос о космосе отодвигается по сравнению с этим, как сказала бы сама советская сторона, на задний план. Да и госдепартамент не очень-то в курсе существа всех космических программ, разрабатываемых Пентагоном.

Весьма показательны в этой связи воспоминания Шульца о том, как он захотел в конце октября детально ознакомиться с программой СОИ. Брифинг для него проводил генерал-лейтенант Абрахамсон, который возглавил эту программу. Выслушав его, Шульц заметил, что генерал говорил с ним в духе интервью для газет. „Я хочу знать детали"; — заявил он и задал ему сразу несколько конкретных вопросов.

Абрахамсон, не стесняясь, тут же спросил своего помощника, допущен ли госсекретарь к таким конфиденциальным материалам в силу их особой секретности. Возмущенный Шульц больше не стал с ним разговаривать. Как видно, военные, как в СССР, так и в США, по своему менталитету не очень-то отличались друг от друга. Профессиональное увлечение сверхсекретностью достигало таких гипертрофированных масштабов, что даже к дипломатам высокого ранга относились с недоверием.

Перед Рождеством я ужинал с Макфарлейном, помощником президента по национальной безопасности. Надо было обсудить перспективы наших отношений на новый, 1985 год.

Макфарлейн дал свою оценку настроений президента. Рейган считает, что он выполнил основную задачу своего первого срока президентства — дать необходимый импульс восстановлению должной мощи вооруженных сил США, которую он намерен поддерживать и дальше. Однако сейчас он думает, что наступило время для постепенного выправления отношений с СССР и достижения конкретных договоренностей о сокращении ядерных вооружений. Его мнение о коммунизме не изменилось. Однако публично Рейган не намерен „увлекаться" перебранкой по этому вопросу. Главное — добиваться уменьшения угрозы ядерной войны и, если удастся, возможных договоренностей с СССР. Таковы намерения президента, резюмировал Макфарлейн.

Он сказал, сославшись на настроения президента, что реальное достижение серьезного и существенного соглашения в области сокращения ядерных вооружений вполне возможно в течение ближайших двух-трех лет. Это позволило бы Рейгану обеспечить ратификацию соглашения конгрессом еще в период его пребывания у власти.

Заметив мой некоторый скептицизм, Макфарлейн добавил, что следует иметь в виду, что президент постепенно действительно эволюционирует в своих взглядах на Советский Союз, хотя это, возможно, и незаметно для тех, кто не общается с ним повседневно.

Судя по воспоминаниям Шульца, и в конце 1984 года в администрации — вокруг президента — продолжался ожесточенный спор по вопросам отношений с СССР. В отличие от самого Шульца и Макфарлейна другие Уайнбергер, Кейси и ряд ближайших помощников президента — по-прежнему были „ястребами". Показательно, что когда Рейган в августе впервые решил принять для беседы Громыко, то он попросил Шульца пока никому не говорить об этом. Президент пояснил, что иначе у него не будет покоя, так как его окружение в Белом доме обязательно будет убеждать пересмотреть это решение.

Заместитель заведующего отделом госдепартамента по делам Европы Палмер в неофициальной беседе со мной в декабре довольно неожиданно затронул вопрос о возможной советско-американской встрече в связи с 40-летием Победы над фашистской Германией. Оговорившись, что он не имеет прямого поручения на этот счет (хотя его высказывания явно носили характер осторожного зондажа), Палмер сказал, что Рейган мог бы задержаться на несколько дней в Европе после совещания „семерки" в Бонне в первых числах мая, если бы речь шла о возможности совместить его пребывание в Европе со встречей с советским руководителем.

По мнению Палмера, Рейган отнесся бы благоприятно к встрече руководителей двух держав в Европе, вплоть до „новой встречи на Эльбе". Проведение встречи, символизирующей сотрудничество СССР и США в годы войны, не обязывало бы „к большим решениям", но дало бы возможность для краткого полезного обмена мнениями и помогло бы созданию условий для организации в дальнейшем встречи с более обстоятельной повесткой дня.

Однако вопрос о советско-американской встрече в Европе не нашел своего дальнейшего развития. К высказываниям Палмера в Москве отнеслись скептически. Да и состояние здоровья Черненко настолько ухудшилось (хотя это и держалось в секрете), что проведение такой встречи становилось весьма сомнительным.

Главным событием в наших отношениях с США в 1985 году стала встреча на высшем уровне в ноябре в Женеве, первая после прихода в Белый дом Рейгана и вообще за почти шестилетний период. В известном смысле эта встреча Горбачева и Рейгана как бы подвела черту под определенным историческим отрезком времени, когда в Вашингтоне фактически отвергали серьезный диалог с нами, предпочитая диалогу попытки грубого нажима на СССР.

Несмотря на то, что при встрече в Женеве не было достигнуто согласия по главным вопросам — о запрете на ударные космические средства и сокращении ядерных испытаний, — результаты встречи создавали предпосылки для перехода от состояния опасной напряженности к конструктивным поискам путей нормализации взаимоотношений двух стран и оздоровления международной обстановки в целом.

Большое значение в этом плане имели подтверждение на высшем уровне целей советско-американских переговоров по ядерным и космическим вооружениям, начатых в марте 1985 года, и договоренность об их ускорении. Появились также точки соприкосновения, хотя, скорее, в потенции, по самой проблематике переговоров. Наряду с другими важными политическими итогами встречи в верхах это открывало дополнительные возможности в сфере поиска развязок наиболее трудных проблем.