Юлий Оганисьян - Абд-аль-Кадир

Абд-аль-Кадир вызвал Тиджини на поединок, но тот отказался от единоборства, надеясь отсидеться за крепостными стенами. Штурм, предпринятый эмиром, был отбит. Крепость казалась неприступной. Эмир приказал доставить сюда почти всю имевшуюся у него артиллерию, которая непрерывно бомбардировала город. Европейские техники, состоявшие у него на службе, сделали подкоп и взорвали часть городской стены. Но взять крепость приступом не удалось.

Положение эмира становилось критическим. По стране поползли слухи о том, что он не в; состоянии справиться с марабутом. Начали поднимать головы крупные феодалы. Обо всем этом сообщили прибывшие в ноябре 1838 года из Орании Сиди Мохаммед Сайд, старший брат эмира, и Мустафа Бен Тами, халиф Маскары. Они предложили Абд-аль-Кадиру свое посредничество в переговорах с Тиджини, на что эмир ответил согласием.

К тому времени в осажденном городе начался голод. Боевые припасы были на исходе. Поэтому марабут принял условия почетной капитуляции: он обязался возместить стоимость расходов эмира на осаду Айн Махди и покинуть крепость вместе со своими сподвижниками; ему гарантировались сохранность имущества и безопасность его подданных. Старший сын Тиджини остался у эмира заложником. Вскоре после этого почти все племена Сахары признали власть эмира и согласились выплачивать ему подати.

В ознаменование сдачи города Абд-аль-Кадир созвал свое войско в оазисе Таджмут на общую утреннюю молитву. На нее прибыли шейхи тридцати племен Сахары, сопровождаемые многолюдной свитой. Эмира окружало несколько сит его вождей. Перед ним ровными рядами стояли 12 тысяч воинов, выведенных на песчаную равнину близ оазиса. Присутствовавший на молитве француз Леон Рош так описывает это торжество:

«Как только первые лучи солнца осветили верхушки пальм Таджмута, Абд-аль-Кадир спешился, воздел руки к небу и воскликнул: «Аллах превелик!» 12 тысяч воинов подняли руки и повторили за ним: «Аллах превелик!» Это оглушительное восклицание посреди молчания пустыни, при коленопреклонении многотысячной массы людей в библейских одеждах, людей, которые в общем движении простираются наземь, встают, воздевают руки, повторяя символ веры мусульманства, наконец, величественный эмир, который отчетливо произносит стихи корана, обратившись к поднимающемуся на горизонте солнцу — все это представляет неописуемую картину, которую можно увидеть лишь один раз в жизни».

В начале января 1839 года Тиджини покинул город Айн Махди. Эмир приказал сровнять крепость с землей.

Примерно в это же время на востоке страны против эмира выступил Ахмед-бей, который попытался восстановить свое господство в провинции Константина. Абд-аль-Кадир направил ему послание, в котором предлагал заключить союз на равноправных условиях, которые обеспечивали бею полную самостоятельность во внутренних делах. Но Ахмед, питавший личную ненависть к эмиру, отказался от переговоров. Вновь в восточном Алжире вспыхнула междоусобная война. В сражении у Вискры войско Ахмед-бея было разгромлено, его остатки укрылись в горах.

В алжирском государстве на короткое время воцарился мир. Тридцатилетний эмир в этот период был на вершине своего могущества. Ему повиновались сотни племен во всех частях Алжира. Феодалы не осмеливались открыто выступать против его власти. Основанное им государство доказало свою устойчивость и жизнеспособность. Признавая действенность государственной организации, созданной эмиром, генерал Бю-жо впоследствии рекомендовал французскому правительству сохранить ее, поскольку она основана «на превосходном знании местности, доходов проживающих там племен, различных интересов, одним словом, на большом знании людей и вещей».

Абд-аль-Кадир стал широко известен во всем арабском мире. От Марокко до Аравии он славился как герой «священной войны» и защитник ислама. Но мусульманские правители довольно сдержанно относились к призывам эмира о помощи. Между тем алжирское государство при всех своих успехах и достижениях оставалось неизмеримо слабее своего главного врага, который отнюдь не отказался от завоевательных посягательств. Абд-аль-Кадир нисколько не заблуждался на этот счет. Добившись признания французами своей независимости, он попытался засучиться поддержкой могущественного покровителя.

В мусульманском мире единственным монархом, который подходил для этой роли, был султан Марокко. К нему и обратился эмир с посланием, в котором писал: «Мы добивались самостоятельного управления не из честолюбивых устремлений или жажды власти, но — и Аллах тому свидетель — единственно в целях борьбы за дело веры, за то, чтобы предотвратить братоубийственную войну среди мусульман, защитить их имущество и установить мир в стране».

Абд-аль-Кадиру действительно было чуждо тщеславие. Он принял роль вождя не столько по зову сердца и складу ума, сколько по религиозному долгу. Он тяготился властью и, как свидетельствуют его современники, не раз пытался сложить ее с себя. Не сделал он это лишь по настоянию своих соратников, не видевших среди других вождей равного ему преемника. Эмир часто говорил, что самое сокровенное его желание состоит в том, чтобы уйти от мирской суеты в занятия наукой, религией, поэзией. Однако он до конца следовал своему патриотическому и религиозному долгу.

Абд-аль-Кадир просил султана принять верховную власть в алжирском государстве и защитить его от возможного нападения французов. Эмир согласился остаться наместником султана, либо, если тот пожелает, и вовсе отступиться от всякой государственной власти. Абдаррахман ответил письмом, полным восхищения достижениями Абд-аль-Кадира, но принять власть отказался, убеждая эмира именем аллаха самостоятельно продолжить начатое дело. Султан опасался Франции, которая грозила ему войной в случае заключения алжиро-марокканского союза.

Абд-аль-Кадир пытался заручиться поддержкой Англии, которая, как ему было известно, являлась главным соперником Франции на Ближнем Востоке. Но английское правительство в этот период не было настолько заинтересовано в Северной Африке, чтобы пойти на обострение отношений с Францией, согласившись оказать покровительство алжирскому государству. Эмиру не удалось установить с Англией даже консульских связей.

Молодое и неокрепшее еще государство, лишенное внешней поддержки, остается лицом к лицу со своим могущественным противником. Абд-аль-Кадир стремится получить от Франции заверения в том, что она будет соблюдать условия Тафнского договора. Он направляет письма Луи-Филиппу, королеве, герцогу Орлеанскому, французским министрам. Он уверяет их в своем уважении к Франции и, взывая к справедливости, просит одного: сохранить мир на основе признания независимости алжирского государства. Эту просьбу вместе с богатыми подарками передает французскому королю алжирское посольство, направленное эмиром в конце 1838 года во Францию. Послов хорошо принимают. Их водят в парижские магазины, театры, музеи. Они становятся героями дня для бульварных газет. Но в деловых переговорах им вежливо отказывают.