Юлий Оганисьян - Абд-аль-Кадир

Впрочем, французские власти не скрывают своих вожделений. Пусть Абд-аль-Кадир признает сюзеренитет французского короля в Алжире. Пусть он отречется от власти, данной ему алжирским народом, и перейдет на службу Франции. Тогда Алжир получит прочный мир и всяческие блага. Абд-аль-Кадир отвергает такое решение вопроса. Обращаясь к чести и разуму просвещенного монарха Франции, он пишет:

«Ты знаешь об обязанностях, возложенных Кораном на всех мусульманских принцев. Ты должен быть мне признателен за то, что я отступил для тебя от строгих предписаний Корана… Но та жертва, которой ты от меня требуешь, находится в вопиющем противоречии с моей религией, которой я обязан подчиняться. Ты слишком справедлив, чтобы хотеть от меня бесповоротных решений. Ты требуешь, чтобы я покинул племена, подчинение которых я принял, которые сами хотели мне платить подать, предписанную Кораном.

Если война вспыхнет снова, не будет больше торговли, которая сулит большие выгоды в этой стране, не будет более безопасности для колонистов, увеличатся расходы, польется кровь… Если же ты хочешь мира, наши две страны будут как бы одной: самый ничтожный из твоих подданных получит абсолютную безопасность на территории всех наших племен; торговля станет действительно свободной».

Это письмо, как и все другие, осталось без ответа.

Французскому правительству нечего было ответить. Оно не хотело такого мира, о каком говорил Абд-аль-Кадир. Но оно не хотело и бросать открытый вызов эмиру, потому что в палате депутатов была все еще сильна оппозиция самой колонизации Алжира. Правительство спешило использовать мирную передышку для подготовки новых завоевательных походов. Главное — успешное начало, потом, как это случалось и прежде, можно поставить оппозицию перед свершившимся фактом. Обличая закулисную игру правительства в алжирском вопросе, депутат Ларошфуко спрашивал:

«Какую роль заставляют играть членов этой палаты, которые наивно обсуждают вопрос о сохранении страны, в то время как по приказу правительства там начинают производить работы, рассчитанные на длительный срок, в то время как представитель министерства в Алжире, командующие там генералы, да и члены королевской фамилии основывают в Алжире предприятия, рассчитанные на будущее?»

Колонизация Алжира и в самом деле набирает все более быстрые темпы. С каждым годом увеличивается число поселенцев в Алжире. В 1838 году оно достигло уже 25 тысяч. На землях, отнятых у арабов, основываются плантации и фермы. Возникают акционерные компании. Французская буржуазия входит во вкус владения колонией. Она тоже за свободную торговлю и за экономические связи между Алжиром и Францией. Но совсем не в том виде, о котором пишет Абд-аль-Кадир в своем письме королю. По мнению генерала Бюжо, эти экономические отношения должны выглядеть так:

«В силу счастливого совпадения, которое, быть может, пока не оценили, Алжир еще в течение длительного времени будет нуждаться в готовой продукции, производимой во Франции, и в то же время в изобилии поставлять необходимое для промышленности метрополии сырье. Но прежде чем колонисты смогут производить в этой стране масло, шелк, табак, хлопок, пробку и т. д., прежде чем арабы смогут поставлять нам находящие широкий спрос масло, кожи, семена, скот, воск, шерсть и другие продукты, поступающие из внутренних районов Алжира, необходимо силой установить наше господство и поддерживать его путем проведения соответствующей политики».

Готовясь к расширению своих владений, французские власти убеждают Абд-аль-Кадира в том, что согласно Тафнскому договору они имеют право на обладание обширной территорией, расположенной в сопредельных районах провинций Алжир и Константина. Начинается спор об истолковании статьи договора, ограничивающей французские владения на востоке страны: идет ли в ней речь о землях «дальше» ручья Кадар — французский вариант — или, как утверждает эмир, «выше» его. Колонизаторам спор этот нужен лишь для того, чтобы попытаться принудить эмира к важной уступке, либо, если это не удастся, обвинить его в нарушении мирного договора и под этим предлогом возобновить войну. Абд-аль-Кадир относится к спору о словах серьезно и искренне. Видимо, ожидая того же от противной стороны, он простодушно предлагает решить его таким образом:

«Выберите по своему усмотрению двадцать арабов, и пусть они объяснят значение арабского слова «фаук». Если хоть один из них скажет, что это слово может означать «дальше», я приму ваше истолкование договора. Владейте тогда всей территорией между вади Кадар и провинцией Константина. Если же все они решат, что слово, которое вы переводите «дальше», в действительности означает «выше», примите мое предложение: пусть граница ваших владений проходит по гребню нагорья, которое вздымается над вади Кадар».

Никто, конечно, этого предложения всерьез не принял. Французские власти начинают намеренно нарушать Тафнский договор, чтобы спровоцировать эмира на войну. Вопреки условиям договора арабам запрещают покупать оружие в портовых городах. Арабские племена, желающие переселиться на земли алжирского государства, насильно задерживаются. Представитель эмира, посланный в город Алжир для вербовки европейских механиков, берется под арест и высылается во Францию. Наконец генерал-губернатор Вале предлагает консулу эмира итальянцу Гаварини отказаться от выполнения своих обязанностей и требует, чтобы Абд-аль-Кадир назначил консулом араба. Эмир со сдержанным достоинством отвечает:

«Во-первых, мы не можем найти араба, который выполнил бы обязанности консула так, чтобы удовлетворить обе стороны, отстаивая взаимные их интересы. Гаварини — умный и скромный человек, который и нам и вам приносит только пользу. Во-вторых, Франция не имеет никакого права требовать от нас назначения консула против нашего желания. Нам судить, что лучше для нас. Если вы пожелаете послать к нам консулом араба, пусть будет так. Мы не будем возражать. Почему же вы вмешиваетесь в выбор нашего консула? Разве мы позволяем себе это? Ваш образ действия нарушает простые принципы чести, которые должны лежать в основе наших отношений».

Французская сторона была с этим не согласна. Она основывала свои отношения с алжирским государством на иных принципах, вытекающих из потребностей колонизации и не принятых в отношениях между цивилизованными странами. Поборник «быстрой колонизации» Бодишон пишет в книге «Размышления об Алжире»:

«Не важно, если в своем политическом поведении Франция выйдет иногда за рамки общепринятой морали. Главное, чтобы она создала прочную колонию и в дальнейшем приобщила варварские страны к европейской колонизации. Когда какое-нибудь начинание должно принести пользу человечеству, то самый короткий путь к нему является лучшим путем. Совершенно бесспорно, что путь террора — самый короткий».