Василий Минаков - Гневное небо Тавриды

Сейчас он неторопливо прорабатывал все возможные варианты предстоящего бомбоудара.

- Младший лейтенант Любовский, как будете заходить на цель? Вы сами ведущий.

- А, если так...

Парнишка соображает всего пять секунд. Строит заход толково.

- Работу с приборами довели до автоматизма? Чтобы ни на секунду не отключать голову от основной работы. Голову и глаза. И руки, насколько возможно.

Смотрю на Прилуцкого. Мой штурман, один из самых бывалых в полку, прислушивается серьезно и с видимым одобрением.

Отлично поставлено штурманское дело во второй эскадрилье. Никаких вольностей, скидок на опыт, наметанный глаз. При приемке самолетов все проверили собственными руками - правильность подвески бомб, надежность закрывания створок бомболюков, контров-ку взрывателей.

- По самолетам! - звучит команда.

Меня у машины встречает старший техник звена Иван Иванович Иващенко. Он же - секретарь партбюро эскадрильи.

- Машина к полету готова!

Похоже, на этот раз никаких сюрпризов от чужого самолета ждать не придется.

Надеваем парашюты, усаживаемся. Должиков и Жуковец еще раз проверяют пулеметы, Прилуцкий - кабину. Докладывают мне.

Зеленая ракета. Дублирующие сигналы техников - запускать. Механики выбивают из-под колес колодки. Тяжело нагруженные бомбардировщики тянутся к старту. Упругими струями воздуха от винтов, как гребнем, прочесывается молодая трава...

Сколько раз это было! И сколько раз будет! И все равно... Недаром же говорится: предстартовое волнение.

В воздухе собираемся в "журавлиный клин". Справа за Федоровым иду я, за мной - Курушин. Слева - Новиков и Тарасов.

При выходе в море присоединяется четверка истребителей - наше прикрытие. До цели сто пятьдесят километров. Солнце к закату, прозрачный майский вечер. Голубизна неба уже не слепит, наши самолеты на ее фоне - как нарисованные. Незамеченными подойти к кораблям не удается. Вражеские зенитчики палят сегодня, как будто хотят израсходовать как можно больше боеприпасов. Наверно, и в самом деле так...

Вот и конвой. Тоже как на картинке. Впереди транспорт в три тысячи тонн, за ним несколько барж и сторожевых кораблей. Над ними две черные точки. Быстро растут, превращаются в силуэты "мессеров". Смелые, дьяволы, идут прямо на нас, хоть и видят прикрытие. Хотят разорвать строй. Пара ястребков вылетает навстречу. Завязывается бой. Вторая пара как ни в чем не бывало продолжает барражировать вокруг нас.

Ложимся на боевой. Высота тысяча семьсот. Рядом с машиной вспыхивает облачко, второе, третье... Пристрелялись. Сплошная дымная стена...

- Бомбы сбросил!

- А что ведущий?..

- Черта увидишь тут, командир... Вспышка огня, водяные столбы, клубы дыма. Федоров со снижением входит в разворот...

- Цель накрыта! - докладывает Должиков.

- А по-твоему, штурман?

- Что могли, сделали. Кто-нибудь придет добивать.

Вернулись уже в сумерках. Четыре машины сели благополучно, в воздухе оставалась пятая, молодого летчика Курушина - это его третий боевой вылет. Не выпустились закрылки, пилот занервничал. Посадка с убранными закрылками - не такая уж мудреная вещь, но нужны хладнокровие и опыт. Курушин допустил промах. Перелетел посадочные знаки и на пробеге зацепил правой плоскостью за угол легкой постройки, где располагался личный состав 13-го авиаполка. К счастью, экипаж отделался легкими ушибами.

Вскоре узнали: по тому же конвою после нас отработали шесть Пе-2 из дивизии полковника Корзунова. В результате обоих ударов потоплен транспорт "Данубиус" водоизмещением три тысячи тонн. С ним на дно канули сотни фашистских вояк...

Порадовались и за Киценко. Во второй половине дня он повел тройку на торпедный удар. С ним летели Жестков и Вальцев. После недолгого поиска обнаружили в ста километрах юго-западнее Севастополя груженый конвой противника, идущий к берегам Румынии. Транспорт в три тысячи тонн, две быстроходные десантные баржи, сторожевой катер, буксир, сухогрузная баржа.

Первый заход на транспорт к успеху не привел: судно сманеврировало и оказалось под невыгодным углом, Экипажи умело вышли из атаки, не сбросив торпед. Хладнокровно зашли с другого борта и, несмотря на ожесточеннейший огонь, сблизились, прижимая машины к воде. Перескочили через заслонившие транспорт баржи и катера. Первым с дистанции четырехсот метров сбросил торпеду Басалкевич, за ним - Локтюхин и Ляпин. Сфотографировали результат. Одна из торпед попала в центральную часть, вторая - в кормовую. Транспорт тут же затонул. Охраняющие корабли не успели взять на борт ни одного из сотен находившихся на нем гитлеровских солдат и офицеров...

В этот день погиб мой друг и бывший мой штурман Володя Ерастов. Вот что удалось узнать от его новых однополчан.

Эскадрилья, где обязанности командира временно исполнял капитан Владимир Мейев, получила задание уничтожить эсминец противника: его обнаружил воздушный разведчик в ста километрах юго-западнее Севастополя. Взлет был назначен на четырнадцать часов.

Подготовив и проверив машины, экипажи укрылись от солнца под крыльями самолетов. Потянулись томительные минуты ожидания.

Группу штурмовиков вел, как всегда, Николай Фиряев. Ерастов летал с ним.

За несколько минут до взлета к машине подошел незнакомый офицер.

- Корреспондент "Красного черноморца", - представился Ерастову. Лейтенант Фиряев - это не вы?

Владимир кивком указал на своего командира. Тот лежал на спине, глядя вверх широко расставленными, в точности отразившими синеву неба глазами. Русые волосы колечками спадают на не успевший загореть лоб, воротник комбинезона расстегнут, на нежной по-девичьи шее бьется точеная жилка...

Корреспондент невольно вернул взгляд к мужественной фигуре Ерастова.

- Коля, - негромко окликнул тот.

Николай повернулся, выплюнул изо рта изжеванную травинку.

- Вряд ли удастся побеседовать... Кто вас послал к нам?

- К вам лично, - извинительно улыбнувшись Володе, уточнил гость.

- Но я ведь один не летаю. Штурман, займись, мне еще...

- С биографии начинать? - спросил Ерастов, усмешливым взглядом проводив командира.

- С чего хотите, - поспешил согласиться газетчик, доставая из сумки блокнот.

Володя задумался. Николай не очень распространялся о прошлом. Боялся расслабиться?

И как раз появился адъютант:

- Штурмовики, по самолетам!

Корреспондент отыскал взглядом Фиряева. Тот стоял у стремянки, техник услужливо держал перед ним парашют с расправленными лямками. "Тоненький, светлый паренек с не отвыкшими удивляться глазами..."

Но удивляться пришлось ему самому.

- А ну обожди, - что-то вдруг передумав, отвел руки друга Фиряев. Следующим движением он моментально расстегнул и откинул верхнюю часть комбинезона, стащил поддетую под него меховую безрукавку. - Держи! Тебе пригодится. - Пошарил в карманах, выложил на ладонь трофейную зажигалку, складной нож с приборами. - И это.