Василий Минаков - Гневное небо Тавриды

Несколько раз меняем курс. Дурновцев - как привязанный. До румынского берега сто километров.

- Кажется, есть - шепчу, себе не веря.

- Есть, командир! - подтверждает Прилуцкий.

- Вправо смотрите, ребята!

- Есть! - в один голос стрелки.

Уточняем ордер. Два транспорта, сторожевой катер. Оповещаем ведомого. Советуюсь с Прилуцким: разделить силы на оба транспорта или парой атаковать один. Решаем атаковать парой.

Четыре часа утра. По командам штурмана вывожу машину на сближение с целью. За мной неотступно следует Дурновцев. Плавно снижаюсь до тридцати метров. Все внимание - на выдерживание высоты и направления.

Фашисты по выхлопам обнаруживают нас. Сторожевой катер что-то сигналит светом - то ли запрашивает, чьи самолеты, то ли дает опознавательные...

Пользуясь замешательством врага, быстро ложимся на боевой курс. Противник открывает огонь уже после нашего залпа.

При выходе из атаки наблюдаем взрыв. Сделав круг и зайдя со стороны луны, видим: верхняя часть транспорта окутана дымом, корма оседает в воду...

Еще большой круг, еще заход: на поверхности моря - один транспорт и сторожевой катер.

- Иван, передай на землю: "Задание выполнено. Потоплен груженый транспорт водоизмещением две тысячи тонн". Дурновцеву: "Поздравляем с победой. Ура! Разрешаю лететь на аэродром самостоятельно".

Возвращаемся на рассвете. После пяти часов напряженного полета с удовольствием ступаем на твердую землю.

На стоянке Иван Григорьевич. Как обещал. Сколько он нас прождал тут?

Поздравления, объятия. Обязательный доклад начальнику штаба. Потом полуторка, пропахшее сиренью Сокологорное.

Ну вот, теперь и прижмем жука-то...

И все же наш вылет не оказался последним. Рано утром на "прочесывание" моря ушли два самолета-разведчика. В одиннадцать они обнаружили караван из девяти быстроходных десантных барж. На удар вылетела пятерка бомбардировщиков нашей эскадрильи, ее повел капитан Чупров. Ведомые - замкомэск Василий Трофимов, летчики Юрий Тарасов, Василий Аниканов, Петр Курушин.

Цель нашли быстро, вышли со стороны солнца. Баржи следовали в трехкильватерной колонне. Противник уже не ждал нападения, считал, что бои здесь кончились, поэтому открыл огонь с опозданием. Ведущий штурман Федор Николаевич Аглотков скорректировал направление, сбросил бомбы с ходу. За ним ведомые. Шестьдесят ФАБ-100 остались за хвостами машин.

После разворота увидели: две баржи поражены прямыми попаданиями, одна из них затонула сразу. Вспухли разрывы в двух-трех метрах от бортов еще двух посудин.

Снайперская работа!

14 мая в полку проходил митинг. С волнением и гордостью авиаторы слушали приказ Верховного Главнокомандующего об освобождении важнейшей военно-морской базы на Черном море - города Севастополя. Москва отсалютовала этой победе еще 10 мая, но нам тогда праздновать было некогда...

Троекратным "ура" ответил полк на заключительные слова приказа: всем воинам, участвовавшим в освобождении Крыма, Верховный Главнокомандующий объявил благодарность.

- За отвагу, проявленную в боях с немецко-фашистскими захватчиками, читал следующий приказ командир полка, - за стойкость, мужество, героизм, организованность и высокую дисциплину личного состава 5 мая 1944 года приказом народного комиссара Военно-Морского Флота 1-я минно-торпедная авиационная дивизия преобразована во 2-ю гвардейскую минно-торпедную авиационную дивизию.

И следующий: 10 мая нашей дивизии присвоено наименование "Севастопольская"!

После бурного ликования слово взял замполит Иван Григорьевич Шевченко.

- Дорогие гвардейцы! Сегодня, когда мы с гордостью празднуем освобождение крымской земли, когда город за городом, область за областью очищаются от фашистской нечисти, давайте окинем мысленным взором весь тот великий, трагичный и героический путь, который прошла наша армия, весь наш народ, чтобы прийти к этим славным победам...

Несколько минут все стояли молча. Вспоминали неравные бои в жарком небе над Одессой и Севастополем, штурмовку бесконечных вражеских колонн в пыльных степях Приазовья, Кубани и Дона, на подступах к Новороссийску, Тамани, Керчи... Известие о первой большой победе в битве под Москвой, восхищение несгибаемой стойкостью Ленинграда... Сталинградская битва, разгром фашистских полчищ под Курском и Орлом, великий перелом...

- Крымская операция продолжалась тридцать пять суток, - продолжил свою речь Иван Григорьевич, - штурм Севастополя длился пять дней! Это ли не свидетельство нашей возросшей силы, беззаветной доблести советских воинов, их умения бить врага? В результате этой блестяще проведенной операции наголову разгромлена огромная 17-я армия противника, потери врага на суше составили сто тысяч человек убитыми, ранеными и пленными, вся его техника оказалась захваченной нашими войсками, в воздушных боях и на земле уничтожено очень много самолетов... Огромны потери противника на море. Я не могу сейчас назвать точных цифр...

Цифры мы узнали позже. И хотя каждый из нас повидал собственными глазами и тонущие вражеские корабли, и сотни барахтающихся вокруг них гитлеровцев, они, эти цифры, показались почти невероятными. За месяц боевых действий моряками и летчиками Черноморского флота было уничтожено свыше ста вражеских кораблей и судов и около шестидесяти выведено из строя. В оперативной сводке штаба 17-й немецкой армии No 2346 от 13 мая 1944 года сообщалось, что только в период с 3 по 13.5.44 года сорок две тысячи вражеских солдат и офицеров потонули или пропали без вести во время эвакуации морским путем.

Колоссальные потери, особенно на последнем этапе отступления, не могли не вызвать бурю негодования в гитлеровской ставке. Между командованием сухопутных войск и военно-морских сил вспыхнула позорная перепалка. Вермахт обвинял флот в неоперативности и чуть ли не в трусости, адмиралы оправдывались бездарностью генералов, не сумевших удержать позиции в течение установленного срока.

Вряд ли Гитлеру и его многоопытным генштабистам удалось разобраться в этом споре, единственным объективным содержанием которого могло быть признание полной несостоятельности германской военной машины перед лицом неуклонно возрастающей мощи советских вооруженных сил. Как на суше, так и на море. И в воздухе - над сушей И над морем. Полного превосходства советской военной мысли, организаторских способностей военачальников, отваги и умения рядовых командиров и бойцов. Морально-политического превосходства советского воина, что в конечном счете и должно было привести к окончательному краху бесчеловечного гитлеровского рейха.

Это было уже очевидным.

Три года войны оставались у нас позади. Впереди... Мы еще не знали. Но знали твердо: победа будет за нами, победа не так уж и далека...