Игорь Максимычев - ПАДЕНИЕ БЕРЛИНСКОЙ СТЕНЫ

23.00 – Во время совещания Коля со своими министрами по основным проблемам складывающейся ситуации (обеспечение приема потока переселенцев из Восточной Германии [113] В частности, участники совещания докладывали, что число беженцев из ГДР заметно сокращается и появилась надежда справиться с этой проблемой, причем ее решение представляется для ФРГ «более легким делом, чем для ГДР». Они говорили далее, что в ФРГ переселенцы из ГДР принимаются еще с симпатией, иногда даже с энтузиазмом, но если их количество будет расти, то из-за недостатка квартир возможен перелом в настроениях: «От западных немцев сейчас требуется такая готовность идти на жертвы, какой уже давно не наблюдается». ; выплата «приветственных денег» посетителям из ГДР; условия, на которых может оказываться экономическая помощь ГДР и т.д.) раздается звонок из Вашингтона. Советник президента США по национальной безопасности Брент Скоукрофт сообщает, что Горбачев информировал Буша о своем устном послании канцлеру (по-видимому, имеется в виду информация, которая была передана Колю во время митинга у Шенебергской ратуши). Горбачев охарактеризовал положение в Берлине как «очень неустойчивое» и рассказал, что поручил советскому послу в ГДР вступить по этому поводу в контакт с послами трех западных держав в ФРГ [114] По сложившейся традиции обсуждение вопросов, касающихся Берлина и Германии в целом, входило в компетенцию посольства СССР в ГДР и посольств США, Великобритании и Франции в ФРГ. Однако упомянутого Скоукрофтом указания советское посольство в Берлине не получало. Возможно, американцы хотели этой «неточной» информацией оправдать визит к В.И. Кочемасову посла США в Бонне Вернона Уолтерса, состоявшийся в воскресенье 12 ноября по инициативе американцев. . Канцлер неодобрительно молчит. Как раз вчера, перед отлетом в Варшаву, он добился поддержки кабинета для своей линии, отвергающей любые контакты четырех держав «через голову немцев». Настроение Коля улучшается, когда ему докладывают, что, по полученным в доверительном порядке сведениям, Горбачев призвал руководство СЕПГ обеспечить в ГДР «мирный переход». Это сообщение подкрепляет убежденность канцлера в том, что СССР не хочет «китайского варианта». Он торжествует: «Повторения 17 июня не будет!» Значит, решает он, сегодняшнее устное послание Горбачева означало лишь просьбу совместно позаботиться о том, чтобы политика не утратила контроля над происходящими событиями.

24.00 – Смертельно усталый, я снова сижу перед экраном телевизора, где разворачиваются сцены ликования – ФРГ наслаждается столь неожиданно свалившейся на нее возможностью «оприходовать» ГДР, свою неизмеримо более бедную и более слабую соперницу в деле формирования будущего Германии. Заканчиваются «длинная ночь» 9-го и «длинный день» 10 ноября 1989 года. К облегчению по поводу того, что удалось избежать худшего и острейший кризис, вызванный хаотическими действиями нового руководства СЕПГ, не привел к кровопролитию, примешиваются озабоченность и тревога за последствия. За истекшие тридцать шесть часов явственно проступили контуры ближайшего германского и с ним европейского будущего. Уже ощущается неизбежность объединения Германии, но неясно, сможем ли мы добиться, чтобы при этом были учтены наши интересы. После состоявшегося 9 ноября «политического самоубийства» ГДР сроки и условия исчезновения республики зависят от политической воли Москвы – от ее решимости отстаивать свои (и населения ГДР) интересы, от осознания связи между судьбой ГДР и европейским будущим СССР, от умения использовать те немногие козыри, которые все еще остаются на руках у советского руководства. Что-то в нашей реакции на падение стены подсказывает мне пессимистическую оценку перспектив нашей европейской политики, хотя, конечно, представить себе, что мы по доброй воле просто «подарим» ГДР, отвернемся от нашего ближайшего союзника и бросим на произвол наших друзей в Восточной Германии, я еще не могу. Я убежден, что предстоит трудная и упорная борьба за то, чтобы не растерять наследие великой Победы, доставшейся нашему народу такой дорогой ценой. За то, чтобы нас не вычеркнули походя из списка держав, формирующих европейские и мировые реальности. Для меня ясно: нельзя заранее сдаваться, пусть даже шансов на успех остается не так уж много.

2 и 3 октября 2000 года по Второму каналу телевидения ФРГ (ЦЦФ) с огромным успехом был показан двухсерийный телефильм «Deutschland-Spiel» («Игра со ставкой на Германию») режиссера Ханса-Кристофа Блюменберга, регулярно присутствующий с тех пор в немецких телепрограммах к годовщинам падения Берлинской стены и объединения Германии. Фильм относится к жанру «документальной драмы», то есть является сочетанием документальных и игровых эпизодов, причем последние воспринимаются как продолжение и развитие документальных составных частей фильма. Впервые подобный прием был использован в ФРГ режиссером Генрихом Брелерсом, автором телефильма 1997 года «Todesspiel» («Игра со ставкой на смерть») о преступлениях террористов «Фракции Красной Армии» («RFA») двадцатилетней давности. Фильм Блюменберга рассказывал о событиях, произошедших всего 10 лет назад, которые еще были свежи в памяти тысяч и даже миллионов немцев. Он был посвящен действиям и решениям известных политиков, часть которых еще продолжала оставаться во власти. Через материалы телехроники, интервью или сыгранные сцены в нем участвовали Эрих Хонеккер, Эгон Кренц, Гельмут Коль, Маргарет Тэтчер, Джордж Буш-старший, М.С. Горбачев, В.М. Фалин, Кондолиза Райе и многие другие. Интерес к фильму был огромный. Предстоящему показу были посвящены пространные статьи во всех ведущих газетах страны. Отклики на фильм были самые позитивные.

Блюменберг взял большое интервью и у меня; оно состоялось где-то в начале осени 1999 года, когда я был в Берлине на заседании Научного совета Российско-Германского музея Берлин-Карлсхорст (музей капитуляции Германии). Я уже успел позабыть об этом факте (в то время встречи с телевизионщиками были довольно частыми), когда друзья-немцы сообщили нам о премьере фильма, среди действующих лиц которого был я, а затем прислали его запись на кассете. Чуть позже ЦДФ также прислал нам «официальную» запись фильма. Поразило (и порадовало) предусмотренное режиссером мое участие в игровых эпизодах, где роль посланника Максимычева исполнял сэр Питер Устинов, в число горячих почитателей таланта которого мы с женой давно входили.

Конечно, в этих эпизодах наличествовало некоторое количество «развесистой клюквы». Так, в фильм была включена сцена моей наставительной беседы в сауне с молодым сотрудником посольства, хотя я никогда не ходил в сауну и уж подавно не вел там наставительных бесед. Но это были мелочи (к тому же в упомянутой сцене Устинов произносил от моего имени ставшую затем знаменитой фразу: «Если не знаешь, что предпринять, не предпринимай ничего»). В целом же фильм очень близко подошел к истинной оценке событий «переломного времени», как позже немцы стали называть период с ноября 1989 по октябрь 1990 года.