Федор Лисицын - В те грозные годы

Ныне в Великих Луках именем писателя-коммуниста В. П. Ставского названа одна из городских улиц, а в районе Невеля его имя носит детский дом. В конце семидесятых годов мне довелось побывать в нем. Силами педагогов, воспитателей и самих детей здесь был создан замечательный музей писателя, экспонаты которого учат так же беззаветно любить свою Родину, как любил ее В. П. Ставский.

…После боев за высоту Птахинская в полосе нашей армии вновь надолго установилось затишье. Объяснялось это в первую очередь тем, что немецко-фашистское командование не располагало на этом участке фронта сколько-нибудь достаточными силами для ведения активных действий. Кроме того, гитлеровских генералов явно выбило из колеи крупнейшее поражение фашистских армий под Курском, Орлом и Белгородом, после которого советские войска развернули на огромном протяжении южного крыла советско-германского фронта решительное наступление. Началось оно и на смоленском направлении. Не иначе как по этим причинам командиры немецко-фашистских соединений, войска которых держали оборону на подступах к Новосоколышкам и Неволю, а также севернее и южнее этих железнодорожных узлов, предпочитали за лучшее не ввязываться первыми в драку. Ибо потеря этих пунктов грозила врагу нарушением коммуникаций, по которым шло снабжение велижской и новосокольнической группировок.

Не имея приказа на наступление, не проявляли боевой активности и войска 3-й ударной армии, хотя в штабе постоянно думали о возможных в скором времени боях за освобождение Невеля.

В первых числах августа командарм в узком кругу изложил свой замысел Невельской операции, а 9 августа подписал для рассмотрения фронтовым командованием карту-решение и пояснительную записку к ней. Однако прошло еще около месяца, прежде чем командующий фронтом генерал армии А. И. Еременко дал указание приступить к непосредственной подготовке этой операции.

План наступления был утвержден фронтом 27 сентября 1943 года. К тому времени войска Красной Армии уже почти полностью очистили от оккупантов Левобережную Украину, вышли к Днепру, а на отдельных участках даже вступили в пределы Белоруссии. Был освобожден Смоленск. Войска Калининского фронта своими главными силами вели наступательные бои на витебском направлении.

В этих условиях овладение невельским железнодорожным узлом и самим городом приобретало весьма важное значение. Бои за освобождение Невеля позволили бы отвлечь некоторые силы врага из района Витебска, прикрыть действия главных сил фронта от возможного удара фашистских войск с севера и перерезать коммуникации противника на стыке между двумя его группами армий — «Север» и «Центр».

План Невельской операции в общих чертах выглядел примерно так: войска нашей армии, нанося сковывающие удары по врагу и ведя активную оборону на великолукском Направлении, своими главными силами во взаимодействии с правофланговыми соединениями 4-й ударной армии прорывают оборонительную полосу противника на участке Жидки, Масликово и, разгромив противостоящие вражеские войска, овладевают Невелем. 4-я ударная армия своими главными силами наступает в общем направлении на Городок.

Поскольку прорыв предусматривалось осуществить на стыке между нашей и 4-й ударной армиями, необходимо было быстро и скрытно от противника осуществить перегруппировку войск. В связи с этим командарм приказал все передвижения производить в ночное время, запретил отдавать какие-либо письменные распоряжения о перегруппировке, а также использовать для этой цели проводную и радиосвязь. Любое из них требовалось доводить только устно, да и то строго определенному числу лиц.

В первый эшелон ударной группы прорыва выделялись 357-я и 28-я стрелковые дивизии, а в эшелон развития (в подвижную группу) — 78-я танковая бригада, 21-я гвардейская стрелковая дивизия, гаубичный, противотанковый истребительный и зенитный артиллерийские полки. Намечалось, что подвижная группа будет введена в действие сразу же после прорыва ударной группой тактической зоны вражеской обороны и, двумя параллельными дорогами двигаясь к Невелю, овладеет им, после чего до подхода главных сил закрепится за городом на западных и северо-западных высотах.

На пятикилометровом участке прорыва сосредоточивались крупные силы артиллерии — до 180 стволов на километр.

В последних числах сентября в доме, где жил генерал-лейтенант К. Н. Галицкий, состоялось совещание командиров и начальников политотделов соединений, входивших в состав ударной группы. После обсуждения оперативных вопросов мне была предоставлена возможность ознакомить участников этого совещания с планом партийно-политической работы, составленным с учетом особенностей подготовки и проведения боевой операции. В нем, в частности, предусматривались мероприятия, направленные на активизацию работы партийных и комсомольских организаций. А они у нас к тому времени были довольно полнокровными. К моменту наступления в войсках армии на учете состояло свыше 21 тысячи членов и кандидатов в члены ВКП(б) и около 12 тысяч комсомольцев. Только коммунисты были объединены в 519 первичных и в 1037 ротных парторганизациях. А это— сила, способная решать любые возложенные на нее задачи.

Для оказания практической помощи войсковым политработникам, руководителям партийных и комсомольских opганизаций мы послали в соединения прорыва и части подвижной группы по два-три представителя политотдела армии. Практически в войска выехали все офицеры поарма. Каждый из них получил конкретные указания, в каком полку он должен вести работу и что делать. Такая конкретизация заданий была необходима потому, что свой план работы мы решили в целях сохранения тайны подготовки к операции не размножать. Делать какие-либо записи тоже не рекомендовалось. Все начальники отделений, инспекторы и инструкторы поарма были предупреждены, что их доклады о проводимой в войсках работе мы с моим заместителем полковником Н. И. Закамским будем заслушивать непосредственно в соединениях.

Сам я решил в первую очередь побывать в 28-й стрелковой дивизии, которой предстояло действовать в первом эшелоне прорыва. Но прежде всего надо было заскочить на армейский КП, чтобы перед отъездом доложить командованию о принятых нами мерах по реализации плана. Он размещался тогда в добротном блиндаже на окраине деревни Ворохобы.

Не успели мы, однако, обменяться с командармом и членом Военного совета армии несколькими словами, как в блиндаж в сопровождении группы старших офицеров вошел командующий фронтом генерал армии А. И. Еременко. Плотный, широкоплечий, он, судя по всему, был в прекрасном настроении. Чуть ли не с порога спросил: