Федор Лисицын - В те грозные годы

На двух спецмашинах группа саперов-разведчиков во главе с Каракулиным выехала на реку Ина, чтобы определить места для наведения переправ. Одновременно капитан решил проверить, насколько сильно охраняется фашистами разводной железнодорожный мост через эту реку. Оставив машины в укрытии, незаметно приблизились к мосту. Он был разведен. Больше того, несколько гитлеровских саперов спешно готовили его восточную половину к взрыву. Чтобы сохранить мост, необходимо было действовать быстро и дерзко. Так саперы-разведчики и поступили. Внезапно напав на вражеских подрывников, захватили их в плен, а взрывные заряды обрезали и сбросили в воду.

Противник с противоположного берега открыл по советским воинам интенсивный огонь. Гитлеровцы численностью до роты переправились на лодках через реку и атаковали наших саперов. Начался неравный бой. Заняв круговую оборону, небольшая группа капитана Каракулипа в течение полутора часов отражала бешеный натиск врага и удержала-таки мост до подхода к нему 1-го батальона 469-го полка 150-й стрелковой дивизии.

В период разгрома восточно-померанской группировки противника мужественно и самоотверженно дрались с врагом все соединения и части армии. Десять суток не выходили из боя полки 207-й и 171-й стрелковых дивизий. Они первыми вышли на побережье Балтийского моря в районе Пустхоф, Фритцов. Казалось, наконец-то появилась возможность сделать небольшую передышку. Однако не получилось. Поздно вечером 10 марта противник предпринял яростную контратаку со стороны Данцигской (Гданьской) бухты, пытаясь прорваться через боевые порядки 207-й стрелковой дивизии на воссоединение со своими главными силами. По она была успешно отражена.

Наступило утро следующего дня. И вновь последовали контратаки врага. На этот раз фашисты бросили крупные силы на позиции 597-го стрелкового полка подполковника И. Д. Ковязина и находившегося в его оперативном подчинении 5-го мотоциклетного полка 2-й гвардейской танковой армии. Опять разгорелся ожесточенный бой. Поддерживаемые с моря огнем орудий своих десяти боевых кораблей, гитлеровцы густыми цепями шли напролом. В это же самое время фашисты контратаковали 525-й стрелковый полк из 171-й дивизии.

Бой продолжался много часов подряд. Наши стрелки, артиллеристы, минометчики и танкисты, сдерживая напор превосходящих сил врага, дрались до последней возможности, стояли насмерть. Фашисты в этом бою только убитыми потеряли более тысячи солдат и офицеров. И хотя им удалось несколько продвинуться вперед, поставленной цели они все равно не достигли. Лишь незначительной группе противника удалось пробиться по прибрежной косе и соединиться со своими главными силами. Остальные же вскоре вынуждены были ретироваться на исходные позиции. А 12 марта части 207-й и 171-й стрелковых дивизий, 5-й мотоциклетный полк, артиллеристы и танкисты полностью восстановили положение в районе Пустхоф, Фритцов.

Немецко-фашистскому командованию не удалось спасти свои дивизии от поражения. Вместе с тем немалые потери понесли и соединения нашей армии. С болью в сердце читал я донесение начальника политотдела 171-й стрелковой дивизии Сотникова, в котором сообщалось о героической гибели политработников 525-го полка: парторга Е. П. Антоненко, уроженца Новосибирской области, комсорга Е. П. Аксеновского из города Кирова, агитатора старшего лейтенанта В. И. Горбачева из Иванова и многих других.

Во второй половине марта войска 3-й ударной армии, совершив по приказу командования фронта двухсуточный марш, уже сосредоточились в районе Кенигсберга.

Здесь выдалась возможность подвести итоги боев в Восточной Померании. За 12 суток соединения армии, преодолевая упорное сопротивление врага, продвинулись вперед на 120–130 километров, вышли к Балтийскому морю, очистили от гитлеровцев восточный берег Померанского (Щецинского) залива от устья реки Одер (Одра) до города и порта Альтдамм (Домбе). В ходе боев был окружен и разгромлен 10-й армейский корпус СС, разбиты 402-я запасная и 5-я легкопехотные дивизии врага, нанесен большой урон его танковым дивизиям «Нидерланд», «Бервальде», «Норланд», 503-му танковому батальону «Вильгельм» и другим частям.

Политотдел армии, политорганы соединений, партийные и комсомольские организации, редакции армейской и дивизионных газет приложили немало усилий, чтобы довести эти итоги до всех бойцов и командиров. Бои теперь шли уже на территории фашистской Германии, на той самой земле, откуда гитлеровцы начинали свои разбойничьи походы против Польши и Советского Союза, против других стран Европы.

За время боев в Восточной Померании войска 3-й ударной армии четыре раза отмечались в приказах Верховного Главнокомандующего. Особо отличившиеся в боях 52-я гвардейская, 150, 171 и 33-я стрелковые дивизии, 6-я артдивизия РГК, 136-я пушечная и 25-я инженерно-саперная бригады, два полка 52-й гвардейской стрелковой дивизии и три полка 171-й стрелковой дивизии Указом Президиума Верховного Совета СССР были награждены боевыми орденами. 207-я стрелковая дивизия, а также несколько стрелковых, артиллерийских минометных полков и отдельных батальонов получили почетные наименования Померанских.

К концу второй декады марта войска нашей армии полностью сосредоточились на правом берегу Одера северо-восточнее города Кюстрин (Костшин). И тогда же было получено указание фронта на подготовку частной операции с задачей форсировать реку и захватить на ее западном берегу в районе Плетциг, Лунов дамбу.

21 марта генерал Н. П. Симоняк принял решение поручить выполнение этой операции 12-му гвардейскому стрелковому корпусу, а точнее — 52-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майора Н. Д. Козина. Приказ был подписан в тот же день вечером, а утром следующего дня мы проводили Николая Павловича в Москву, в Ставку. Вместо него в командование 3-й ударной вступил генерал-полковник Василий Иванович Кузнецов.

Замена командующего в столь ответственный момент на первый взгляд казалась несвоевременной. Генерал-лейтенант Симоняк пользовался в армии большим и заслуженным авторитетом. Несмотря на то что характер у него был довольно-таки крутой, командиры соединений и частей глубоко уважали его за смелость в принятии ответственных решений. Однако нам, более близким к нему людям, было известно, что у Николая Павловича сложились не совсем нормальные отношения с командующим фронтом Маршалом Советского Союза Г. К. Жуковым. В чем конкретно они заключались, мы, разумеется, не знали. Предполагали, однако, что все дело в непреклонности характеров того и другого.

Рапорт о переводе на другой фронт Николай Павлович собирался подать еще задолго до Восточно-Померанской операции. Но тогда мы с А. И. Литвиновым отговорили его от этого ошибочного, по нашему мнению, шага. Однако прошло время, и он все же обратился в Ставку с таким рапортом, а копию направил командующему фронтом. Беспредельно уважая Г. К. Жукова за полководческий талант, Н. П. Симоняк посчитал более полезным для общего дела самому уйти из состава 1-го Белорусского фронта. Его просьба была удовлетворена. Вскоре, как нам стало известно, он принял командование другой армией.