Виктор Петелин - Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 1. 1905–1941 гг.

Творческая лаборатория писателя состоит из четырех небольших комнат. На столе, рядом с рукописями, лежат книги Ленина и Сталина. Стены закрыты шкафами до отказа заполненными книгами. Два мягких дивана, 4 стола, электрическая печь – вот и вся обстановка шолоховских рабочих комнат. Сейчас Михаил Шолохов заканчивает работу над последними двумя главами четвертой книги романа «Тихий Дон».

Шолохов много и упорно работает. Нередко просиживает в своей рабочей комнате целые сутки, кропотливо отшлифовывая каждую фразу, переписывая по несколько раз целые главы и страницы. Писатель отрывается от работы только для того, чтобы ездить по донским станицам, десятки раз перепроверяя написанное, дополняя новыми фактами, новыми замечательными эпизодами.

Он почти ежедневно бывает в колхозах, живет среди героев своих произведений, встречается с ними, помогает им строить колхозы, строить счастливую жизнь.

Его записная книжка полна характерных записей, замечаний казаков, поговорок, басен, интересных предложений и высказываний. Казак Воробьев, выведенный в талантливом произведении «Поднятая целина» под именем деда Щукаря 1, передал Шолохову более двадцати старинных казачьих пословиц и поговорок. Казаки – Топилин, Маслянников и Гусев – собирают для Шолохова старинные песни и воспоминания о прошлом казачества. Со всех концов Дона к Шолохову поступают десятки писем, в которых казаки делятся опытом своей работы, рассказывают о колхозе, о людях.

Живость, правдивость манеры письма сделали шолоховские произведения доходчивыми до самых широких масс. Без шума, без рекламы, произведения Шолохова завоевали огромнейшую популярность не только среди читательских масс Советского Союза, но и далеко за границей. Его книги «Тихий Дон» и «Поднятая целина» изданы в 32 странах мира. В Англии, Германии, Франции, Испании, Швеции, Норвегии, Дании. Шолоховские книги расходятся в больших тиражах. По предварительным, далеко не полным данным, произведения Шолохова выдержали до двухсот изданий.

Книги Шолохова переведены почти на все языки многонационального Советского Союза. В его библиотеке имеются книги «Тихий Дон» и «Поднятая целина» на белорусском, украинском, грузинском, калмыцком, корейском, удмуртском, узбекском, татарском, тюркском и других языках.

В беседе с корреспондентом АЧТАСС тов. М.А. Шолохов рассказал, что наряду с работой над четвертой книгой «Тихого Дона» он составил план и уже набросал несколько глав второй книги «Поднятая целина».

– После завершения работы над «Тихим Доном», которая в январе или феврале уже будет сдана в печать, – сказал Михаил Александрович, – я возьмусь за «Поднятую целину» с таким расчетом, чтобы в конце первой половины 1937 года сдать ее в печать 2. Действующие лица, выведенные в первой книге «Поднятая целина», будут полностью сохранены во второй книге. В частности, уже есть несколько набросков ярких фигур произведения – деда Щукаря, Нагульнова и Давыдова.

Тов. Шолохов подробно рассказал о своей работе над последними главами романа «Тихий Дон».

– Последние, заключительные главы романа отняли у меня неизмеримо большое время и сил, чем первые. Буквально приходится работать день и ночь. На оформление и переделку последних глав я затратил больше года. Сейчас, можно сказать, работа подходит к концу. По своему размеру четвертая книга будет не больше первых. Четвертая книга полностью завершает события революционного движения на казачьем Дону. Основная часть казачества находит свою родину, бесповоротно становится на сторону советской власти.

В заключение беседы Михаил Александрович сообщил, что намерен написать пьесу для Вешенского театра казачье-колхозной молодежи по произведению «Тихий Дон», которую театр предполагает поставить во второй половине 1937 года 3.

В довоенные годы я не раз встречался с Михаилом Александровичем Шолоховым. И после каждой встречи испытывал одно и то же чувство – чувство радости, переполнявшее сердце. Что мне всего больше дорого в нем? То мужество, с каким он пишет и живет. Ему пришлось переплыть, образно говоря, моря и океаны. И потому, вероятно, он сам так внимателен к людской беде. Поделишься с ним, бывало, своими печалями, отведешь, как говорится, душу, а он выслушает и спросит:

– Ну как, полегчало?

– Кажется, полегчало, – ответишь.

– Вот и хорошо, – скажет он и лучисто улыбнется. – Главное, чтобы полегчало.

…Сейчас трудно поверить в то, что находились люди, которые считали «Тихий Дон» чем-то инородным для нашей литературы. Писали, например:

«У нас делаются вредные и ненужные попытки приписать роман Шолохова к пролетарской литературе. Наиболее ретивые «подмастерья Белинского» включают Шолохова даже в «основное реалистическое ядро пролетарской литературы». В такой оценке не только утрата классового чутья, не только сползание с пролетарской линии». И дальше: «Ошибка, допущенная несколькими критиками-коммунистами, прямо или косвенно причислившими «Тихий Дон» к пролетарской литературе, в значительной степени выправлена выступлением ряда пролетарских писателей на 2-м расширенном пленуме РАППа (сентябрь 1929 г.). Почти в один голос заявило большинство из выступавших: нет, Шолохов – не наш, он – не пролетарский писатель».

Историкам литературы стоило бы заглянуть в стенограммы этого 2-го расширенного пленума РАППа, чтобы воссоздать правдивую картину былого. Отлучали от нашей литературы Маяковского, отлучали и Шолохова…

…О творчестве автора «Тихого Дона» созданы монографии. Я же поделюсь здесь лишь скромными записями о первой с ним встрече, которая произошла зимой 1936 года, в Вешенской, куда я прибыл по командировке «Комсомольской правды» в связи с открытием в станице театра казачьей колхозной молодежи.

…Хозяин затопил печь. Он подсыпал в трубку махорки. И тогда начался разговор о казачестве и литературе, о хлебопоставках и событиях в Испании, о вчерашней премьере «Поднятой целины».

– Когда я услышал в Москве, как артист, играющий в «Поднятой целине», произносит слова «курень» и «кубыть» с разными ударениями в разных случаях, мне стало не по себе, – сказал Михаил Александрович. – Удивительно несерьезно относятся люди к своей работе! Не удосужились даже поинтересоваться, как в действительности говорят донские казаки. А в Ленинграде (я сам не видел – мне лишь прислали свои протесты зрители) донских казаков нарядили в украинские шаровары, а казачек – в вышитые черниговские рубахи! Это же черт знает что такое!

Подлинное знание жизни помогло вешенским артистам избежать фальши, создать спектакль яркий и убедительный.