Виктор Петелин - Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 2. 1941–1984 гг.

В Ростове-на-Дону я передал кинопленку в фотолабораторию, чтобы мне ее проявили. На другой день мне оттуда позвонили. Какой-то женский голос полюбопытствовал:

– Судя по вашему фильму, вы встречались с Шолоховым?

Я не сразу понял, о чем идет речь, но, смекнув, в чем дело, ответил:

– Документальным фильмам всегда нужно верить.

– А где состоялась эта встреча? Насколько я знаю, вы еще не были в Вешенской, – наступал на меня любопытный женский голос.

– В Крыму.

– В Крыму?! – удивился голос. – Наверное, Шолохов там отдыхает?

– Нет, – сказал я, – он на работе.

– На работе? Вы, наверное, шутите?

– Нет, я говорю вполне серьезно…

– Ах да, – по-своему объяснил мое заявление женский голос.

– Он, конечно, там пишет.

– Нет, – я уже едва сдерживался от смеха, – он там на научной работе в Никитском ботаническом саду.

– Тогда ясно, что вы шутите или просто ошиблись.

– Ни то ни другое, – сказал я, решив, что пора выплюнуть камешек. – В сущности, ошибка есть, но она ваша. Тот, кого вы видели на кинопленке, и то, что я сейчас вам говорю, действительно имеет отношение к Шолохову… Александр Михайлович – один из сыновей Михаила Александровича.

Голос издалека сказал еще что-то, чего я не понял, и на этом разговор окончился. Мне стало весело, настроение поднялось на несколько градусов, потому что я получил подтверждение удивительному сходству между Александром и фотографиями его знаменитого отца, которое бросилось мне в глаза в первые же минуты нашей встречи.

Позднее, когда я рассказал эту историю одному донскому казаку, тот, выслушав ее, улыбнулся в усы, а потом задумался и сделал мудрое заключение:

– Мне кажется, что ты невольно сказал нечто очень правильное насчет научной работы Шолохова. Когда ты произнес эти два слова, я вспомнил, с какой жадностью читал на фронте его «Науку ненависти». Своеобразная, сильная наука, которая хватает тебя за сердце и потом не отпускает всю жизнь.

В станице Мелиховской председатель сельсовета Нина Георгиевна предупредила меня:

– Решено, что в Кочетовской вы остановитесь в доме писателя Закруткина. Виталий Александрович уже извещен об этом и сегодня вечером будет вас ждать. Если вы не возражаете, мы попутной машиной можем отправить ваш рюкзак к нему.

В первый раз мне предстояла такая близкая встреча с советским писателем, автором «Сотворения мира», «Плавучей станицы» (переведенной и на болгарский язык), «Матери человеческой», «Лазоревого цвета». Я не сомневался, что меня ожидает знакомство с интересным человеком, интересный разговор. В этом меня убеждал и мой ростовский приятель Виктор Глебов, который настаивал, чтобы я не пренебрег возможностью побывать в станице Кочетовской, где живет Закруткин.

– Ты не знаешь, какой человек Виталий Александрович. Он не только интересный писатель, но и прекрасный человек. Старый приятель Михаила Александровича..

Итак, я принял предложение Нины Георгиевны как добрый знак судьбы. Что касается рюкзака, то тут я тоже не возражал. За последние три месяца он прибавил в весе до 28 килограммов. В августовский зной такой груз на плечах никак не назовешь приятным. Поэтому я воспользовался случаем отправить его впереди себя, а сам двинулся по дорогам и тропинкам правым берегом Дона.

В Кочетовской я без труда нашел дом Закруткина – даже дети знали, где живет писатель. Один из мальчуганов проводил меня до железных ворот, из-за которых доносились оживленные голоса. Предупрежденный лаем собак, вскоре со стороны беседки в саду появился сам хозяин – высокий, костистый, с посеребренными усами, он издалека приветствовал меня на сравнительно точном болгарском языке:

– Добре дошел в моя дом!

Мы сердечно пожали друг другу руки, и Виталий Александрович повел меня к беседке. Там уже расположились и другие гости. Меня

познакомили с каждым из них, с некоторыми я уже раньше встречался в селах Ростовской области. Но одной встречи я не ожидал.

– Герман Степанович Титов, – представил мне Закруткин дублера Юрия Гагарина, второго космонавта мира, который глядел на меня с открытой улыбкой.

Встречи… Жданные и случайные. Иногда именно этот элемент случайности и делает их незабываемыми.

Мы пожали друг другу руки.

– Ну как, не устали? – приветливо спросил меня Титов.

– Не сомневаюсь, что в космосе было гораздо труднее, – ответил я.

Все засмеялись, и сразу же я себя почувствовал как в давно знакомой компании. Меня познакомили и с женским обществом – двумя родственницами хозяина, двумя его племянницами и Тамарой Васильевной, женой космонавта. Самыми маленькими представителями компании были их дочки – Танечка и Галочка. Герман Степанович с семьей проводил свой очередной отпуск среди своих старых донских друзей.

Меня угостили чудесным ужином – чтобы я восстановил свои силы. Виталий Александрович произнес тост:

– За маленькую и прекрасную Болгарию, за прекрасный болгарский народ – самого большого, самого искреннего друга советского народа!

Все подняли полные бокалы.

Закруткин был на моей родине и стал вспоминать о днях, проведенных среди болгарских друзей, среди болгарской природы, в атмосфере неповторимого болгарского гостеприимства. Герман Степанович сказал, что ему тоже однажды довелось взглянуть на Болгарию. Просто пропутешествовал транзитом от одного до другого края – от Варны до Софии, и сохранил впечатление о множестве цветов, которые повсюду радовали глаз.

– Это было неофициальное посещение, и я был бы очень рад, если бы мне выпал случай ближе познакомиться с этой братской страной, с родственным нам славянским народом. Мои товарищи-космонавты, которые уже посещали Болгарию, с восхищением рассказывают о днях пребывания там.

Герман Степанович говорил просто и сердечно, каждое слово было у него на своем месте. На какую бы тему ни поворачивал разговор, он оставался одинаково достойным собеседником, и было сразу видно, что среди нас находится человек исключительно богатых и всесторонних познаний. Да, подумал я, нелегкий путь учебы и самоподготовки прошел каждый космонавт, прежде чем полететь в космическую бескрайность… И какая воля необходима для этого, какая сила человеческого духа!..

Виталий Александрович с племянницами исполнил одну из своих любимых казачьих песен. Пел он с чувством, будто от роду этим

занимался (вино нас уже немножко разгорячило), и его несколько сипловатый голос звучал согласно с еще не окрепшими молодыми голосами девочек, которые были изрядно смущены вниманием публики. Песня окончилась, и хозяин поднял второй тост:

– За здоровье нашего великого земляка, за перо гениального художника Михаила Александровича Шолохова – большого друга человечества.