Василий Митрофанов - С крылатыми героями Балтики

Выйдя от Петухова, я неожиданно натолкнулся на парторга полка.

- Чернышев звонил. Тебе надо зайти к нему, - сказал Восков.

- Зачем, не знаешь?

- Зачем к врачам обращаются? - ответил он вопросом, хитровато улыбнувшись, и мы разошлись.

В бытность нашу в Гражданке обслуживание управления 8-й бригады (с августа 1943 года - дивизия) возлагалось главным врачом ВВС КБФ на меня. Бывать в бригаде приходилось частенько. Поэтому вызов к полковнику М. Ф. Чернышеву не показался мне чем-то необычным. Спросил Воскова скорее по инерции. Когда я, постучавшись, вошел в кабинет, начальник политотдела разговаривал по телефону.

Жестом он пригласил сесть и подал мне какую то бумагу. Беру. Читаю. И к удивлению своему, вижу: это приказ о назначении меня парторгом управления нашего 21-го авиаполка. Парторги тогда назначались.

- Прочитали? - спросил Чернышев, закончив телефонный разговор. - Надо расписаться, - добавил он, подавая ученическую ручку с пером.

- Я же врач! - недоуменно вырвалось у меня.

- Ой как страшно! А то мы не знаем, - отшучивался Марк Филиппович. Сначала вы коммунист. Давайте лучше потолкуем о ваших новых партийных обязанностях, - перешел он на серьезный тон.

Беседа для молодого члена партии со стажем менее трех лет была, конечно, полезной. Из нее, между прочим, я понял, что мое назначение состоялось не без участия Воскова. По возвращении из политотдела я зашел к нему. Было уже поздно. Но Даниил Семенович работал. Сидел за столом, обложившись литературой, что-то штудировал.

- Говоришь, не знал? - спросил я Воскова с порога.

- Не знал, - отозвался он, как и в прошлый раз, лукаво улыбаясь. - Может, расскажешь, если, конечно, не секрет? - добавил он рассмеявшись.

Так неожиданно для себя я стал парторгом управления полка. Воспринял это назначение как большое доверие. Оно помогало и в моей врачебной работе. Как парторг я опирался на повседневную помощь таких товарищей, как С. Я. Плитко, Д С. Восков, Д. М. Гринишин, Т. Т. Савичев, Ю. В. Храмов.

Учился я и у парторгов эскадрилий. Среди них выделялся парторг 3-й эскадрильи, техник звена, старший техник-лейтенант В. А. Синяев. Василий Александрович был постарше многих своих товарищей по службе. Его ласково называли дядей Васей. Это был отличный специалист и способный партийный организатор, - самородок в этом деле. В дальнейшем начальство оценило его способности, и Синяева перевели на партийную работу. Он вырос до полковника и руководителя парткомиссий ВВС КБФ. Сейчас В. А. Синяев на пенсии. Живет в Калининграде, работает.

Наступил май. Офицерские погоны капитана медицинской службы появились на моем морском кителе. Введение офицерских званий и погон в январе - феврале 1943 года однополчане восприняли с воодушевлением, как мероприятие весьма нужное. Оно вполне соответствовало возросшему моральному духу воинов наших Вооруженных Сил, ставших к тому времени самыми могучими в мире. Погоны не только меняли наш внешний вид, делая всех нас более подтянутыми. Они повышали авторитет воинского звания, требовательность и ответственность каждого за дисциплину и порядок. Продолжая лучшие традиции суворовских чудо-богатырей, погон и само слово "офицер" получали теперь принципиально новое содержание.

В середине мая 3-я эскадрилья майора Кудымова вместе с командиром полка Слепенковым улетела в Новую Ладогу. Предстояло сдать отслужившие свой век И-16, получить новенькие Як-7 и освоить их. Я. 3. Слепенков решил сам потренировать летчиков 3-й эскадрильи. До сих пор они на "яках" не летали.

За командира полка остался майор Г. А. Романов. (Павел Иванович Павлов продолжал учебу на Высших офицерских курсах.) Интенсивные боевые вылеты с аэродрома Гражданка продолжались. Наши летчики, как всегда надежно, не щадя своей жизни, прикрывали действия 73-го полка пикирующих бомбардировщиков. За это прославленный летчик В. И. Раков, вспоминая те годы, от имени всех своих боевых друзей выразил нашим истребителям большое солдатское спасибо.

Героический подвиг совершил 22 мая 1943 года Иван Чернышенко. Четверка Як-7, ведомых капитаном Сушкиным, сопровождала Пе-2, наносивших удар по железнодорожному мосту через реку Н. Блестяще выполнив задание, взорвав мост, пикировщики при отходе от цели были атакованы шестью ФВ-190. Отражая атаки врага, пал сержант П. А. Замыко. В ходе неравного боя одному из Пе-2 угрожала неминуемая гибель. Оставалась одна возможность спасти товарища - заслонить его собою. Лейтенант И. А. Чернышенко сделал это. Погиб, но пикировщика спас.

Командиру 1-й эскадрильи капитану В. П. Меркулову предстояло обкатать новый мотор на двухместном истребителе Як-7. Майор Романов разрешил и мне полететь испытать перегрузки. Это было мое давнишнее желание. Еще в Приютине осенью прошлого года мы договорились об этом с Рубцовым. Но все не было удобного случая.

Около нашего самолета довольно людно. Распространившийся слух о моем полете на высший пилотаж привлек внимание многих. Без шуток не обошлось, конечно. Кто-то старательно объяснял, что доктора берут для надежности заключения: послушает мотор, как сердце человека, и скажет, что к чему. Другой остряк рекомендовал не надеяться на фонарь и как можно крепче пристегнуть доктора ремнями, а то, неровен час, вывалится. Превзошел всех техник звена С. Е. Тузык. Он приказал механику самолета побольше приготовить ветоши: кабину после посадки убирать придется...

- Хватит травить, - оборвал балагуров капитан Меркулов, разговаривавший с Романовым.

Неожиданно на легковой машине подкатил командир бригады полковник А. Н. Суханов. Он стал здороваться с находившимися здесь летчиками и техниками за руку.

- А это что за летчик? - спросил он удивленно, задерживая мою руку в своей, окидывая строгим взглядом меня в шлемофоне и летных очках на лбу.

Я испугался, что командир бригады полет мой отставит.

- Товарищ полковник, это по программе подготовки авиационного врача. Собрался с Меркуловым в зону, - с удивительной находчивостью доложил Романов, выручая меня.

А. Н. Суханов отпустил мою руку. Поздоровавшись со всеми остальными, он пригласил майора Романова в свою машину, и они уехали.

Г. А. Романов был недалек от истины, докладывая комбригу. Еще осенью 1942 года по инициативе В. Н. Корнева с авиационными врачами был проведен цикл полезных занятий по некоторым вопросам теории авиации, устройству самолета, мотора, элементам штурманской подготовки, тактике воздушного боя. В нашем соединении такие занятия проходили при штабе бригады. Они существенно повысили нашу авиационную грамотность, Правда, полеты врачей на высший пилотаж не предусматривались, но не возбранялись там, где это было возможно.

Полетное задание Меркулов выполнил только наполовину. Уже на земле я узнал, что в воздухе появились истребители противника, и Василий Павлович по радио получил приказание сесть. Ощущения от полета остались незабываемыми. Это была полная физическая беспомощность пассажира во время той или иной фигуры высшего пилотажа. Противодействовать перегрузкам невозможно. С неудержимой силой сгибало, приподнимало, бросало от борта к борту кабины. Привязные ремни при этом то натягивались, то ослабевали.