Виктор Суходрев - Язык мой - друг мой

В другой раз, во время визита Косыгина в Лондон, ему был задан каверзный вопрос о сидевшем в нашей тюрьме англичанине, которого осудили за то, что он привез в СССР антисоветские печатные материалы. Я знал, что речь идет о молодом аспиранте Джеральде Бруке. Его приговорили к пяти годам заключения. Так вот, Косыгина спросили, не считает ли он это наказание слишком суровым и возможно ли помилование Брука. Алексей Николаевич стал отвечать на вопрос, явно не зная сути дела. Он сказал, что ни о каком помиловании не может быть и речи, поскольку Брук получил свой срок за шпионаж. Мне моментально пришлось сделать поправку: в переводе прозвучало, что Брук был осужден за совершенный им серьезный проступок. Косыгин потом поблагодарил меня за уместную поправку.

Но вернусь к поездке в Нью-Йорк. Туда мы прилетели около трех часов ночи по местному времени. Нас встречал постоянный представитель СССР при ООН, американцы выделили охрану, и мы направились в советское представительство. Машины катили по пустынным улицам, уже начало рассветать. Косыгин вдруг спросил:

— А далеко нам еще ехать?

Я ответил, что минут пять. Алексей Николаевич неожиданно предложил пройти остаток пути пешком. Кортеж остановился. И мы пошли почти по безлюдной манхэттенской улице. Редким ночным прохожим довелось наблюдать необычную, даже для Нью-Йорка, картину: по сравнительно пустынной Третьей авеню шествовала толпа людей в официальных костюмах, при галстуках, впереди и с боков — здоровенные парни — охранники. Так мы шли минут пятнадцать — двадцать. Алексей Николаевич с интересом осматривал многоэтажные дома, витрины магазинов, закрытые на ночь металлическими раздвижными решетками.

Должен сказать, Косыгин считал, что вообще не побывал в том или ином городе, если не прошел пешком по его улицам. Где угодно и непременно пешком. Он не стремился, как, например, Хрущев или Горбачев, обязательно пообщаться с толпой, нет, он просто хотел ступить ногой на землю той страны, где находился. А уж если было возможно, то и прогуляться — походить, посмотреть, потрогать.

Помню, во время одного из визитов в Индию мы проезжали вдоль Ганга. Как раз был какой-то праздник, индийцы совершали омовение в водах священной реки. Сопровождающий Косыгина индийский министр рассказывал о традициях этого праздника. Косыгин заинтересованно слушал, задавал вопросы. А потом попросил остановить машину. Открыл дверцу, вышел и направился прямо к воде. Не зная, кто именно приехал, но видя, что это несомненно важная персона, народ бросился ему навстречу. Чуть не произошло столпотворение. Охрана просто схватила Косыгина и буквально силком запихнула в машину, и мы быстро ретировались.

Он везде и всюду, в любой стране, живо и непосредственно интересовался всем новым, незнакомым. Скажем, во время официального визита в Канаду, в частности в Ванкувер, где нас поселили в одном из лучших отелей, Косыгин вдруг спросил у меня:

— А можно здесь постричься?

Я сказал:

— Конечно. Позвольте только уточнить, как и где это можно сделать.

Гостиничная администрация сообщила, что у них, безусловно, есть парикмахерская, но лучше вызвать мастера в номер.

— Нет, нет, нет, — возразил Косыгин, — я так не хочу. Я сам спущусь туда.

Следует сказать, что ему и не очень-то нужно было стричься. Просто он захотел пойти посмотреть местные парикмахерские, увидеть, как они работают. Через десять минут, когда охрана проверила помещение, Косыгина пригласили вниз.

— Ну, — говорил Косыгин по дороге обратно, — ничего особенного. Парикмахерская как парикмахерская.

— Алексей Николаевич, но постригли-то хорошо, — сказал я.

— Да вроде нормально, — улыбнулся он.

Мне очень нравилась эта его любознательность, хотя, честно скажу, ее проявления порой доставляли много хлопот. И не мне одному. А вот, например, у Брежнева данная черта отсутствовала начисто.

Итак, мы прибыли в Нью-Йорк. Надо сказать, в планы Косыгина не входила встреча с президентом США Линдоном Джонсоном. Мы приехали в ООН. Американцы же через наше посольство и другие каналы зондировали возможность организации такой встречи. Мы в ответ каждый раз говорили, что в Вашингтон Косыгин не собирается. Подтекст был такой: Косыгин на поклон к Джонсону не поедет. Но и Джонсон не собирался приезжать по той же причине в Нью-Йорк.

Казалось, ситуация тупиковая. Что делать? Встреча могла бы принести пользу. И выход нашелся. Кто-то в Госдепартаменте США посмотрел на крупномасштабную географическую карту Восточного побережья и обнаружил, что ровно на полпути между Вашингтоном и Нью-Йорком находится мало кому известный городок Гласборо. Назван он так по единственной своей достопримечательности — стекольному заводу (glass — «стекло», borough — «городок»). Еще был там в то время небольшой провинциальный колледж. И в общем-то, больше ничего заслуживающего особого внимания.

Родилась идея — встретиться «на полпути». После срочной консультации с Москвой Косыгин дал согласие. Тут же был назначен день. Договорились, что встреча пройдет в резиденции ректора колледжа. Как только была достигнута договоренность, в городок Гласборо хлынул поток американских чиновников: из управления охраны, из других служб. За какие-то сутки дом ректора изменился до неузнаваемости. Поменяли мебель, занавески, обои, все драпировки. Завезли новую посуду, столовое серебро, кухонное оборудование. Кое-что покрасили быстросохнущей краской. Замечу в скобках, что американцы такие же мастера потемкинских деревень, как и мы.

В назначенный день мы отправились из Нью-Йорка в Гласборо. Дорога заняла около двух часов на машине. Линдон Джонсон прилетел туда на своем вертолете.