Виктор Суходрев - Язык мой - друг мой

Встреча оказалась в какой-то мере исторической. Хотя, надо сказать, что каждый советско-американский контакт на высоком уровне, осуществленный в те годы, вполне можно назвать историческим.

Жестких временных рамок переговоров никто не устанавливал. Конечно, большое внимание уделили Ближнему Востоку. Потом решили обсудить и другие вопросы, а их было много, где так или иначе пересекались наши интересы. Беседы проходили в основном с глазу на глаз, в присутствии лишь переводчиков.

В течение первого дня завершить обсуждение всех вопросов не удалось. И президент Джонсон предложил продолжить встречу на следующий день. А ради экономии времени на дорогу он довольно любезно выразил готовность предоставить нашей команде президентские вертолеты. Предложение было с благодарностью принято, и на следующее утро мы вновь оказались в Гласборо.

В середине дня Джонсон предложил позавтракать. В числе сидящих за столом был и американский министр обороны Роберт Макнамара. Он сидел рядом с Косыгиным. Макнамара поднял тему о нецелесообразности создания обеими сторонами систем противоракетной обороны. По сути, он излагал теорию «щита и меча», согласно которой, «чем прочнее щит, тем острее меч». И конца такому взаимному наращиванию наступательных и оборонительных систем не будет. Косыгин же, как и все советское руководство в ту пору, считал, что речь должна идти об ограничении в первую очередь наступательных средств, то есть средств, убивающих людей.

Содержание разговора Косыгин потом, конечно, передал Москве. В какой-то степени, наверное, эта беседа в Гласборо дала толчок к подписанию значительно позднее, в 1972 году, Договора об ограничении систем противоракетной обороны (ПРО). Договор, действующий до сих пор, признан одним из важнейших в области ограничения вооружений, хотя и касается лишь обороны.

Джонсон с Косыгиным тогда вели долгие беседы, а я… умирал от зубной боли. Накануне в Нью-Йорке мне вырвали заболевший зуб, и, видно, не очень удачно — образовался флюс. С распухшей щекой я поехал в Гласборо. Таким я запечатлен и на фотографии, размещенной на обложке журнала «Лайф», вышедшего в том же месяце. Я принимал обезболивающие таблетки, но они мало помогали. В самый разгар беседы между Джонсоном и Косыгиным у меня прекратилось действие очередной пилюли, к тому же последней. И боль вспыхнула с новой силой. Президент Джонсон, обратив внимание на мученическое выражение моего лица, спросил:

— Что с вами?

— Извините, господин президент, но мне только вчера вырвали зуб.

Джонсон с участием сказал:

— О-о, мы вас понимаем. У нас недавно было то же самое. И нам тоже было очень больно.

Именно так он и сказал, по-королевски, — «мы». Так шутят на его родине, в Техасе. Но в устах Джонсона эта шутка прозвучала серьезно.

Он тут же нажал кнопку звонка. Вошел помощник. Джонсон попросил позвать врача.

Плавное течение беседы нарушилось. Косыгин спросил, в чем дело. Я ему ответил. Он также выразил свое сочувствие. Вскоре врач принес таблетки. Боль довольно быстро прошла. Но до конца беседы оба, и Косыгин и Джонсон, нет-нет да и бросали на меня сочувственные взгляды.

Это человеческое участие глубоко тронуло меня, оно и было, пожалуй, одним из самых ярких личных впечатлений от той поездки в Гласборо.

Ни к каким конкретным результатам данная встреча не привела, но проходила она предельно цивилизованно. Косыгин показал себя умным собеседником, а Джонсон вполне гостеприимным и радушным хозяином.

Период существенного потепления и развития отношений Советского Союза с Канадой связан с именами Косыгина и Пьера Трюдо.

Впервые я встретился с Трюдо в Канаде, когда ездил туда вместе с нашей парламентской делегацией, возглавляемой членом Политбюро Д. С. Полянским. Трюдо тогда был довольно молод, занимал невысокую должность, кажется помощника министра юстиции. Помню, он всех нас поразил тем, что появился на официальном приеме в цветастой рубашке, без галстука и в сандалиях на босу ногу. Что-то в нем было от хиппи, во всяком случае, бросались в глаза его неординарное поведение и внешность.

Впоследствии Трюдо довольно быстро завоевал передовые позиции в правящей Либеральной партии и в 1968 году стал премьер-министром.

Долгое время он оставался холостяком, поэтому периодически ему приписывали любовные связи то со знаменитыми актрисами, то с известными аристократками… Но на его политическую карьеру это не влияло.

Отношения с Канадой у нас развивались спокойно, какой-то особой дружбы или вражды не было. В СССР господствовало мнение, по крайней мере в верхах, что Канада — это придаток Соединенных Штатов, определенной самостоятельной политики у нее нет. В некоторой степени оно так и было. Трюдо же стал проводить более независимую от США политику, подчеркивая отличия Канады от своего могучего южного соседа. При этом он напоминал, что у Канады есть еще один сосед — через Северный полюс. И действительно, если посмотреть сверху на глобус, то можно увидеть, что Канада и Россия не так уж далеки друг от друга. Примечательно и то, что сельскохозяйственные угодья Канады, одной из самых крупных в мире стран — экспортеров пшеницы, находятся на тех же широтах, что и у нас.

Постепенно советские руководители осознали, что у этой страны можно чему-то поучиться. А значит, стоит налаживать с ней политические и экономические связи. Короче говоря, Трюдо пригласили в Советский Союз, он принял приглашение.

Незадолго до этого произошло событие, которого давно ждали все канадцы: Пьер Трюдо наконец женился. Было его симпатичной избраннице не больше девятнадцати лет, и она произвела неотразимое впечатление на наших фарисеев, когда появилась на трапе самолета в мини-юбке.

По протоколу, как известно, высоких гостей всегда сопровождает почетный эскорт мотоциклистов. И на этот раз они являли собой впечатляющее зрелище — яркая форма, белые шлемы. Я обратил внимание, что Трюдо не отрываясь смотрит на мотоцикл, едущий, словно приклеенный, рядом с лимузином. Потом он неожиданно спросил у сидящего с ним в машине Косыгина:

— А этот мотоцикл советского производства?

Алексей Николаевич посмотрел на мотоцикл, на нем почему-то не было никаких заводских фирменных знаков.

— Честно говоря, не знаю, но полагаю, что да, — ответил Косыгин.

Трюдо снова погрузился в изучение мотоцикла. Так и ехал до резиденции… Мотоцикл поразил его воображение.

На второй или третий день в Кремле состоялась встреча Трюдо с Председателем Президиума Верховного Совета Н. В. Подгорным. Длилась она недолго. Минут через двадцать Трюдо и сопровождавшие его лица вышли на Ивановскую площадь Кремля и направились к машине, рядом с которой стоял один из мотоциклов почетного эскорта. Завидев его, Трюдо вдруг ускорил шаг. Подошел. Посмотрел. Потрогал. Потом перекинул ногу через седло, снял мотоцикл с опоры, со знанием дела произвел манипуляции с рычагами управления и рванул вперед. К ужасу охраны и, надо сказать, всех остальных. Не успели мы прийти в себя, как Трюдо, сделав полный круг по площади, мастерски затормозил буквально на том же самом месте, откуда уехал.