Виктор Суходрев - Язык мой - друг мой

В Узбекистане предусматривалось посещение жемчужины этой республики — Самарканда, города с тысячелетними памятниками старины. Поездка туда была намечена на выходной день — то ли субботу, то ли воскресенье. В Ташкенте в мае уже было жарко, а нас предупредили, что в Самарканде еще жарче. И Трюдо надел легкие светлые брюки, сандалии на босу ногу, цветастую легкую рубашку с короткими рукавами, а на шею повязал шелковый легкий платочек. Под стать ему была одета и жена — в летний сарафанчик.

Прилетаем в Самарканд, самолет останавливается у аэровокзала, у трапа появляется шеренга людей — все как один в черных костюмах, белых рубашках с мрачно-темными галстуками, а на голове у каждого — шляпа. Это были отцы города.

Распахнулся люк самолета, и Трюдо одним из первых буквально сбежал по трапу. А люди в черном продолжали смотреть в раскрытый люк в ожидании, когда же появится премьер-министр Канады. Опомнились они лишь после того, как сотрудник нашего протокольного отдела стал каждому из них представлять высокого гостя.

После Узбекистана наш путь лежал в Норильск. Посещение севера страны, так же как и Украины, входило в планы канадцев. Это естественно. Так называемый «вопрос северОв» (как говорят профессионалы) касался обоих государств. Именно наша страна и Канада располагают обширными северными территориями со всеми их проблемами. Было о чем переговорить, чему друг у друга поучиться.

О Норильске тогда у нас писали много, о том, что это уникальный город, где в зоне вечной мерзлоты созданы все условия для нормальной жизни людей, и так далее. Писать-то писали, но иностранцев туда не пускали. Потому что там находится крупнейшее предприятие по добыче и обработке стратегических металлов — огромный Норильский комбинат. И все сведения об этом производстве составляли, да и сейчас составляют, государственную тайну.

Но канадцы настаивали. Им предлагали Мурманск, Архангельск. Они в свою очередь говорили, что те стоят не на вечной мерзлоте, поэтому там не так интересно. В конце концов наши согласились. Провели соответствующую подготовку, тщательно разработали маршрут на самом комбинате, чтобы отсечь «лишние» цеха.

И после Ташкента, после двадцатипятиградусной жары мы через пять часов полета оказались в Норильске, где термометр показывал минус пятнадцать и сыпал легкий снежок. Из аэропорта мы переехали на машинах на небольшую железнодорожную станцию и сели в поезд. Как нам сказали, дорога, по которой мы поедем, — самая северная железная дорога в мире. Трюдо также сообщили, что он первый иностранный гость Норильска. Жена Трюдо, Маргарет, после этих слов обняла его за шею и воскликнула:

— Боже мой, Пьер, я впервые так далеко, на Севере, вокруг такая красота, я с тобой, какое счастье!

Просто девчонка. Каковой, собственно, она и была.

Поезд шел очень медленно. Насыпь покоилась на вечной мерзлоте, кое-где оседала, так что на скорости поезд качало бы и подбрасывало.

Хотя первым лицом Норильска был председатель горисполкома, фактическим хозяином города являлся генеральный директор комбината. От комбината здесь зависело все — и тепло, и строительство, и снабжение. Да и сам город Норильск возник вокруг комбината. Оба руководителя встречали Трюдо, и кто есть кто было понятно с первого взгляда.

Канадцы смотрели во все глаза. У них не было ничего подобного. На севере Канады добыча полезных ископаемых осуществлялась вахтовым методом, и городов там таких не строили.

Улицы заполнились народом. Помнится, тогда только-только была введена новая форма милиции — мышино-серого цвета. К приезду Трюдо милиционерам ее выдали. Думаю, если бы не канадские гости, до норильчан это нововведение дошло бы не скоро.

Стоял полярный день. Круглые сутки светло. Трюдо с женой поселили в маленьком особнячке, который к их приезду полностью перестроили и обновили. Мебель — только что с фабрики, на стенах — шкуры полярных оленей и белых медведей. И в самом городе навели такой лоск, что жители наверняка еще долго поминали добрым словом канадского премьер-министра.

Канадцы интересовались буквально всем: как строятся многоэтажные дома на сваях, как добывается руда, посетили профилакторий для рабочих, в холле которого с потолка спускались самые экзотические живые растения. Гости были просто потрясены. Восторгались они и Ледовым дворцом спорта, где увидели мальчиков, в полном хоккейном облачении игравших в игру, которая зародилась в Канаде.

В Мурманске гости побывали на вернувшемся из длительного рейса плавучем рыбозаводе. После ознакомительного осмотра капитан пригласил всех на обед. Ломящиеся от изобилия столы затмили собой даже кремлевские. Такого рыбного разнообразия я еще ни разу до этого не видел, да, пожалуй, и после.

Визит Трюдо в нашу страну завершился поездкой в Ленинград. Программа была в общем стандартной. Обязательное посещение Пискаревского мемориального кладбища, Смольного, Эрмитажа, официальный банкет в Ленгорисполкоме. Но в последний вечер перед отлетом гостей домой, в Канаду, наши удивили даже Трюдо. Не дожидаясь его очередной эскапады, внезапно объявили, что состоится дружеский ужин в ресторане на Невском проспекте (не помню сейчас его названия, может быть «Кавказ»?) без официальных тостов и церемоний. Там можно будет и потанцевать.

Трюдо удивился, но, конечно, не отказался. Все мы, кто сопровождал премьер-министра с канадской и советской стороны, подъехали к ресторану, поднялись на второй этаж и вошли в большой зал. У боковой стены был накрыт длинный стол, за которым легко уместилась вся компания, сопровождающая Трюдо, включая ленинградских хозяев.

Подавали еду несколько нетипичную для кремлевской кухни, но очень вкусную. Играл хороший оркестр. Зал был заполнен посетителями. Трюдо и Маргарет чувствовали себя вольготно, раскованно. В какой-то момент из-за соседнего столика поднялась молодая женщина и подошла к Трюдо. Слегка наклонившись, пригласила его на белый танец, как это принято у нас, но не на Западе. Я увидел удивление в глазах Трюдо и, надо сказать, сам удивился, стал оглядываться, пока не заметил за одним из столиков в зале нашего начальника охраны. Поймал его взгляд, а затем и улыбку вместе с успокаивающим жестом ладони: мол, не беспокойся, все в порядке.