Павел Лавут - Маяковский едет по Союзу
- Название:Маяковский едет по Союзу
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Советская Россия
- Год:1978
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Павел Лавут - Маяковский едет по Союзу краткое содержание
Автор книги ездил с Маяковским по стране в 1926–1930 гг., помогая ему в организации многочисленных творческих вечеров.
Книга представляет собой воспоминания, освещающие главным образом работу поэта в пути: тут и встречи его с попутчиками по вагону, и беседы с молодыми начинающими литераторами в гостиницах, и публичные выступления в разнообразных аудиториях. Приводится ряд ответов на записки, поступавшие из зала. Очень ценен материал, раскрывающий источники отдельных произведений, созданных непосредственно в дорожной обстановке.
Книга дает представление о кипучей работе поэта и о большом влиянии поездок на творчество Маяковского. Автор подробно пишет о последних днях жизни поэта, приводит факты, позволяющие полнее и ярче воссоздать облик Маяковского — поэта, человека, гражданина.
Маяковский едет по Союзу - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Маяковский ничего не ответил, только развел руками и, улыбнувшись, учтиво поклонился.
«Когда вы читаете — вы поэт, когда вас читаешь — вы прозаик».
— Значит, дело не за мной, а за вами!
«Ту ицит картули?» (Знаете ли вы по-грузински?)
Ответ:
— Стараюсь не забывать.
На всех вечерах находились люди, которые противопоставляли ему Пушкина. Нашлись они и здесь. «Пушкин понятнее вас».
— Пушкина читают сто лет. Не успел ребенок еще родиться, а ему уже читают «Евгения Онегина». Но современники говорили, что от чтения Пушкина скулы болят. До того трудным казался тогда его язык. В наше время, конечно, приятно его почитать — нет слов. Это добросовестнейший поэт. Квалифицированный читатель — рабочий, крестьянин, интеллигент — должен знать Пушкина, но не следует впадать в крайности и читать только его. Я лично очень люблю Пушкина и часто упиваюсь отдельными местами «Онегина»:
Я знаю, жребий [31] У Пушкина ― «век уж». Изменение внесено Маяковским намеренно, так как ему не нравилось сочетание слов «век уж». Кто знает, быть может, Пушкин принял бы эту поправку?
мой измерен,
Но чтоб продлилась жизнь моя,
Я утром должен быть уверен,
Что с вами днем увижусь я.
Выше этих строчек не бывает. Это предел описания влюбленности.
На другом вечере, в университете, два студента разошлись во взглядах на творчество Маяковского и подрались у самой эстрады. Маяковский пытался успокоить их. Противники ругались по-грузински. И Владимир Владимирович тоже выкрикнул что-то по-грузински.
Зал был наэлектризован. Дерущихся с трудом удалось развести и рассадить по разным углам.
Молодежь, услышав грузинское слово из уст Маяковского, стала настойчиво просить прочитать что-нибудь по-грузински. И он прочел несколько строк из «Левого марша». Вспыхнула овация.
В перерыве Маяковский сказал:
— Вот это, я понимаю, вечер! Сколько темперамента! Раз дерутся, значит, есть за что!
Студенты провожали его до ворот. И увидев, что мы садимся в трамвай, поклонники мгновенно заполнили почти пустой вагон (это была конечная остановка): им хотелось продлить удовольствие ― побыть с Маяковским возможно дольше.
От шума, драки и «веселого» трамвая звенело в ушах, когда мы остались одни.
— Теперь вы понимаете, что такое Тифлис? Где, когда, у кого такое было?
Пребывание Маяковского в Тифлисе закончилось выступлением в Закавказском коммунистическом университете, куда были приглашены писатели и журналисты, и в Центральном рабочем клубе. Маяковский собирался еще побывать в Кутаисе, Эривани, Батуме, на земле своего детства — Багдади [32] Село Кутаисской губернии, где родился В. В. Маяковский. Ныне ― районный центр Грузинской ССР, переименованный в «Маяковски» в 1940 году.
.
— До чего хорошо там! — говорил он. — Я бы вам показал и рассказал много интересного.
Но в Москве ждали неотложные дела, и он вынужден был возвращаться. По дороге Владимир Владимирович предложил составить «график поведения»: до станции такой-то — играем в карты, до такой-то — не курим, затем читаем, затем обедаем, затем лежим и молчим, затем просто рассказываем глупости, затем поем и т. д. Согласно этому графику мы должны были играть в «1000» до станции Гудермес. Но выясняется, что поезд сильно опаздывает. Я предлагаю отойти от графика — вдруг опоздает на целые сутки. Под разными предлогами выбегаю из купе, устраиваю передышку.
— Довольно бегать и прикидываться! Будьте человеком слова! — сказал Маяковский.
— А почему наш поезд — не человек слова?
— Меня это не касается — мы люди, а не поезда. Пришлось играть до Гудермеса. Здесь поезд стоял очень долго.
Владимир Владимирович предложил другое: до отхода поезда быстро шагать от паровоза до хвоста и обратно и сосчитать количество шагов.
— Но чьими шагами? Ведь у вас вдвое шире.
— В одну сторону вашими, в другую — моими. Так и шагали — серьезные и озабоченные счетом.
На станции Таганрог Маяковский вышел погулять. Поезд готов к отправлению, а его нет. Я волнуюсь. Наконец-то, запыхавшись, он вбегает в вагон, на ходу поезда. Я — с упреками. Он в ответ протягивает большую коробку зернистой икры.
— Молчите! Я и так из-за вас пострадал. Я бегал искать подарок ко дню вашего рождения. ( В Тифлисе я мельком сказал, что не поспею в Москву ко дню рождения. — П. Л. ) А в дороге это нелегкое дело.
Поезд опаздывал часов на двенадцать. Вместо трех ночей пришлось провести в вагоне четыре. Но так как опоздание не было предусмотрено, проводник лишил нас постельного белья: по положению оно предоставлялось только на три ночи.
— Нет, обязательно возвратите белье, — настаивал Маяковский. — Вы ведь знали, что поезд опаздывает? А раз так, то вы должны были и опоздать снять белье.
В Москве, усаживаясь на извозчика в четыре часа ночи, Владимир Владимирович расплылся в улыбке:
— Интересно ездить, но люблю возвращаться в Москву. Каждый раз какое-то особенное, приятное чувство…
НА УРАЛ
Самый северный город, куда я ездил, — это Ярославль, — сказал мне Маяковский ( Ленинград не шел в счет. — П.Л .). — Пора двинуться на Урал и в Сибирь, обязательно побывать на Кузнецкстрое. И если уж ехать, так до самого Владивостока. Тем более что там, как передавали, есть улица моего имени. Просто не верится. Стоит поехать, чтобы самому в том убедиться, посмотреть, как выглядят дощечка, улица и дома, — шутил он.
Владимир Владимирович мечтал и о многих других поездках, которые не успел осуществить. Однажды в вагоне мы рассматривали карту. Он ткнул карандашом наугад в середину пустого пространства — оказалась Элиста.
— Вот где надо побывать! Ни рекой не подъедешь, ни железной дорогой. Туда уж наверняка никто из нашей братии не заглядывал.
Он собирался поехать на долгое время в промышленные районы, в колхозы, в совхозы…
— Надо подолгу посидеть в каждом месте, по-настоящему ко всему присмотреться, иначе — зачем ездить? А ведь некоторые писатели хвастаются тем, что за один день чуть ли не три завода изучили.
Судьба уральской поездки висела на волоске: Маяковский находился в Ленинграде и там заболел. И — о радость — телеграмма: «Покупайте билет привет Маяковский».
Мы условились встретиться на Казанском вокзале. Стрелки больших перронных часов двигались неумолимыми рывками, и каждый из них заставлял меня вздрагивать. Я уже занял место и стоял у вагона. До отправления — не больше минуты, а Маяковского все нет.
Буквально в последние секунды я увидел, как, размахивая двумя чемоданами, он мчится со всех ног и вскакивает в вагон в тот самый момент, когда раздается прощальный паровозный гудок.
Отдышавшись, Владимир Владимирович прошел в купе, взвалил вещи на полку и спокойно сказал:
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: