Артем Драбкин - «Сапер ошибается один раз». Войска переднего края

— Какие занятия вам запомнились?

— Первое — что в основе основ лежал «Краткий курс истории ВКП(б)». Этот основной политический курс мы должны были знать, поскольку эпоха была такая, вы сами понимаете. Проходили историю России, историю Украины — это считалось спецпредметами. И боевая подготовка — больше упор делался на нее. Были ночные занятия, совершали марши по 50, 25, 10 километров, а 5 километров даже и маршем не считалось. Бегали много, ребята были молодые, здоровые. Так что нагрузка была очень большая. Украинский язык преподавали. Я когда в горном училище учился, там его тоже требовали, но все же это по-граждански, а тут по всем правилам.

И второе — немецкий язык, поскольку я его в школе изучал и в училище. Когда в плен немцев брали, я с ними разговаривал. Может, я его не совсем правильно понимал, может, он какие вопросы не понимал, но, во всяком случае, первый допрос я проводил, когда их захватывали.

— Материальную часть какую изучали?

— Вы же знаете, что у нас до войны основой основ была винтовка 1891 года, «трехлинейка», и появились самозарядные винтовки перед финской войной 1939 года. Но винтовка, СВТ называлась, она несовершенная была. Во-первых, морозы были 50–55 градусов — хочешь выстрелить, а затвор еле ползет. Мы и веретенное масло пробовали, и как только ни ухищрялись…

Появились первые автоматы — на взвод давали один или два пистолета-пулемета Дегтярева. Дегтярева использовали и ручной пулемет. Это прекрасный пулемет, хотя и станковый пулемет у нас был прекрасный. Но ручной пулемет с воздушным охлаждением, в станковом пулемете вода закипела, все, стрелять больше нельзя. А из этого строчи сколько угодно, без остановки.

Но основой, повторюсь, была винтовка. Она нас выручала в первые дни Отечественной войны — штык и приклад. Немцы не принимали, они боялись нашей штыковой атаки. А ведь мы по 5–7, а то и по 10 раз в сутки отбивали атаки, были такие моменты. Яростные атаки — немец с автоматом, а мы штыком и прикладом их лупили.

У меня был пулеметчик Нетринос, он у трех пулеметов приклады расколотил за время войны. За ствол брал и немцев бил.

— Артиллерии и танков не было в училище?

— Учебных было два танка, учебные 76-мм орудия и «сорокапятки». Мы почему их должны были изучать? Вот ситуация создалась — артиллеристов разбили, а командир стрелкового взвода не знает артиллерии. Он обязан знать, поэтому мы эти орудия изучали. Дальнобойную артиллерию мы не изучали, а эти два орудия изучали. Мы могли стрелять из них и данные для стрельбы подготовить. Миномет был в основном ротный, 50-мм, а 82-мм миномет был в специальном пулеметном батальоне. Где создавался трудный момент — командир дивизии этот отдельный батальон перебрасывал на нужный участок.

— Во время войны с Польшей боев вообще не было или все-таки были?

— Были. Когда немцы подошли к Ровно, — а я уже из Олыки вернулся, — с ними мы там столкнулись. И когда бой завязали, вскоре и с нашей стороны парламентер с белым флажком пошел, и с их стороны парламентер. Он спрашивает, кто мы такие. Мы отвечаем — русские, не видно, что ли? Он в погонах, а мы с петлицами. Немцы извинились перед нами, и мы перед ними извинились. Часа 2–2,5 шел крепкий бой, и у нас, и у них были раненые и убитые.

А с поляками? Как только немцы по ним ударили, они разбежались — поснимали свои шинели, погоны и разошлись по домам. Немцы не взяли в плен практически ни одного поляка.

— Как встречали Красную Армию в Западной Украине?

— Западная Украина — это преимущественно наши украинцы и белорусы; они сколько находились под игом польским, столько и мечтали быть с Россией вместе. Поэтому, когда мы пришли туда, они нас забросали цветами, они нас обнимали. Уж если есть у него яблоко в кармане, он красноармейцу то яблоко подарит. То есть добродушно принимали, говорили: «Мы здесь не жили, а вымирали». Поляки к ним относились плохо… Очень хорошо встречали, не помню ни одного случая враждебных действий.

Когда закончилась война, я приехал в Западную Украину в санаторий, вот там нас бандеровцы донимали. Даже на санаторий нападали, это 46–47-е годы.

— Расскажите, как вы стали командиром саперного взвода?

— Это дело случая. Я был командиром разведки. Поскольку в разведку со мной ходила и полковая разведка, я их учил всем способам. В инженерных войсках разведка была относительно так, в основном дивизионная разведка была. И я обучал саперов. И как-то случайно командир саперного взвода тоже в разведке был, рассказывает, что говорил со своим командиром полка подполковником Рукосуевым [7] Рукосуев Вениамин Николаевич, командир 781-го стрелкового полка. . Тот спрашивал сапера, отпустит ли командир дивизии Рябчукова к нему в полк. Командир дивизии был не против, и меня откомандировали в полк, полковым инженером, поскольку я инженерное дело знал прекрасно, нас в училище хорошо учили. Мы не только противопехотные мины знали, но и противотанковые. И я влился, как в свою семью. Это было перед финской войной.

— Расскажите о составе, вооружении, оснащении вашего взвода на финской войне.

— Финская война была особая. Говорят, что Маннергейм не приглашал туда иностранные войска, но на самом деле там были и немцы, и французы, американцы с англичанами. Они были засекречены, но наша разведка их расшифровала. Но это другой вопрос. Маннергейм считал, что без помощи иностранных войск, их помощи техникой и людьми Красную Армию не сдержать, и так и получилось. Он был грамотный генерал, дело знал неплохо.

Финская оборона была основана на дотах, ведущих кинжальный огонь, кроме того, атакующие финнов войска могли обстреливать фланкирующим огнем минимум два соседних дота одновременно. И сам взвод или рота, которые в них сидели — а там были и ротные капониры, — могли 30 суток ничего не получать из частей. Продукты, боеприпасы есть, нары есть, они жили там. Электричество, вода подведены — это был рубеж высокого класса обороны.

Мы пришли слабо подготовленными к тяжелой войне. Польша была для нас слабым опытом, Румыния — слабым, здесь же финны были подготовлены очень мощно. А мы на вооружении имели винтовку 1891 года и карабин СВТ. Из саперного имущества были саперные лопаты большая и малая. Глубина снега в Финляндии доходила до двух метров, и нам, саперам, приходилось вместо землянок делать убежища из снега, чтобы не ковырять промерзшую землю. Ломики, конечно, тоже были.

Мины у нас были только противопехотные, а противотанковые и фугасы мы сами делали. Фугасы делали так. На волокуши клали тол, допустим, сразу 50 килограммов, и мины, и подвозили к доту. Перекрытие дота делали финны в таком порядке: дерево, бетон, стальной лист, опять бетон — и так до 12 слоев. И вот представляете, если мы одной миной без усиления толом рванем — только поцарапаем. А когда волокушу подводили под амбразуру, подрывали ее — конечно, разворачивали стенку. Они не думали, что мы это будем делать.