Леонид Владимиров - Россия без прикрас и умолчаний

Аплодисменты. Нет, это не по поводу анекдота. Это кончилась чья-нибудь речь на трибуне. Место занял следующий оратор. Рабочий. Читает речь, запинаясь. «Наша бригада электриков кузовного цеха взяла на себя повышенные обязательства в честь прибли... приближающих...ся выборов в Верховный Совет СССР...» А, ладно. Рядом опять говорят что-то интересное.

— Серега, а наши летчики правда есть во Вьетнаме?

— В Южном Вьетнаме, по-моему, нет. Только в Северном. Так ведь то анекдот, голова.

— Не, я понимаю, анекдот. А по делу, как думаешь – полезем мы там на американцев?

— А хрен его знает. Там без нас косоглазых полно. В общем, полезем ли, нет ли – нас с тобой не спросят. Соберут вот такой митинг, мы поаплодируем, крикнем «ура» – и порядок. Понял?

— Ага. Ну чего они там развозят? Э, начальство, кончайте кота за хвост тянуть, жрать охота!

Сдержанный смех кругом. Голос:

— Ты докричишься, Витька, докричишься. Выборный митинг, а ты...

Витька огрызается:

— Ишь, милиционер, мать твою! Вали, арестуй за то, что жрать хочу.

— Тише вы, черти, не слышно, кого выдвигают!

— Наверно, тебя, Машка.

Опять смех. И тут же шквал аплодисментов, потому что оратор (тоже рабочий) предлагает выдвинуть в Верховный Совет Генерального секретаря ЦК КПСС Брежнева. О, это, значит, не конец митинга. Сейчас выдвинут еще какую-нибудь кандидатуру.

Нет-нет, второй кандидат не будет соперником Брежнева на выборах. Просто Брежнев будет баллотироваться по какому-нибудь другому избирательному округу, а второй, тот, кого сейчас назовут, останется кандидатом в этом районе. Откуда я все так точно знаю? Да просто это сталинская механика, к ней давно привыкли.

Видите ли, во времена Сталина его кандидатуру обязательно выдвигали в каждом округе, на каждом собрании. Он так и назывался – «всенародный кандидат». Но в то же время все заранее знали, что он будет баллотироваться в «своем» округе – в Сталинском районе Москвы. И там, в Сталинском районе (теперь, понятно, он так не называется) выдвигали только его, никого больше. А во всех остальных округах называли еще и другую фамилию. Потом официально, письмом в Центральную избирательную комиссию, Сталин благодарил за «всенародное доверие» и сообщал, что «принял решение» баллотироваться в Сталинском районе Москвы. Понятно?

Ну вот, эта самая механика, столь же идиотская и издевательская, продолжается поныне. На собраниях в большинстве округов выдвигают кандидатами кого-нибудь из членов Политбюро (фамилии тоже рассылаются из Москвы, чтобы соблюдать пропорции, соответствующие рангу каждого из них). Там, где члены Политбюро действительно будут баллотироваться (это, разумеется, опять же известно заранее), никого кроме них не выдвигают. Но Брежнев здесь не будет, он, насколько помнится, проходит обычно где-то в Ленинграде. Поэтому сейчас назовут кого-то еще, а через неделю или две члены Политбюро подпишут коллективное письмо в Центральную избирательную комиссию. Они, так же как когда-то Сталин, поблагодарят «за доверие» и сообщат, в каких округах их фамилии должны быть вписаны в бюллетени. Вот сейчас... Эх, прозевали мы с вами: уже кого-то второго выдвинули. Слышали только что аплодисменты? Это как раз назвали фамилию. Может быть, предложили кандидатуру секретаря горкома партии (все секретари обкомов и большая часть секретарей горкомов – депутаты Верховного Совета), а быть может назвали какую-нибудь Анну Ивановну Лукьянову, работницу соседнего машинного завода. Пока что личность кандидата абсолютно неизвестна присутствующим, но им это безразлично – их ведь не спросили, как в только что подслушанном нами разговоре о Вьетнаме.

Примерно месяц спустя кандидат, как бы его там ни звали, приедет сюда, появится на этой же самой трибуне. Те же операторы кинохроники отснимут митинг встречи кандидата с избирателями. Подойдет воскресенье – и все, кого вы видите вокруг, вместе с семьями, пойдут на избирательные участки и послушно опустят в урны бюллетени с именем, которое только что здесь прозвучало. Верховный Совет соберется на сессию, и Анна Ивановна Лукьянова, сидя в задних рядах (депутатов рассаживают тоже по рангам), будет поднимать руку всякий раз, когда будут поднимать ее соседи. Потом она получит депутатские талоны в ГУМ и там, в специальном закрытом отделе, купит заграничную вязаную кофту и баночку красной икры...

Крутится сталинский маховик, крутится – инерция велика!

Сейчас, когда пишутся эти страницы, с момента нашего посещения завода прошло два года. Экономическая реформа в СССР продолжается. Я раскрываю советские газеты, советские журналы и выписываю для вас, что говорят о реформе сами русские лидеры и специалисты. Всего два высказывания.

Говорит Александр Бирман, профессор Московского института народного хозяйства имени Плеханова, доктор экономических наук (хорошо помню его книгу, подводившую «теоретическую базу» под хрущевские нововведения):

«Оказывается и сейчас еще, после того как осужден «вал», заклеймлено очковтирательство и, казалось бы, сам воздух пропитан идеями экономичности, разумности и рачительности, даже сейчас металлургическим заводам устанавливают производственную программу нереальную, волюнтаристскую, так как домны, мартены и прокатные станы, на которые эта программа рассчитана, зачастую еще не построены, не введены в эксплуатацию.

Предоставим философам и социологам выяснить вопрос, почему так поступают работники Госплана».

Затем уважаемый профессор в пространной статье советует планировать получше, а предприятиям, если у них в результате «планирования» не станет денег для расчета за материалы, рекомендует... не платить своевременно зарплату рабочим. Мера, ничего не скажешь, радикальная. Помнит ли профессор, что было шесть лет назад в Новочеркасске?

Теперь дадим слово Председателю Госплана и «отцу» экономической реформы Николаю Байбакову:

«Предприятия, перешедшие на новую систему, работают по одним условиям, уже составляют свои планы по ограниченному кругу показателей, а в то же время остальные продолжают хозяйственную деятельность на иных принципах. Двусторонние обязательства между такими предприятиями не всегда удается установить».

Это из газетного интервью. А дальше в том же интервью Николай Байбаков неожиданно заявляет, что реформа вообще-то была не так уж и обязательна. «Речь идет не о преодолении какого-то спада, а об обеспечении более рационального и экономичного хозяйствования. Экономическая реформа как раз и преследует эту цель».

Да, наш собеседник, заводской экономист Александр, зорко смотрел вперед. Лидеры уже натягивают вожжи, стремясь сдержать реформистский пыл. Они не хотят говорить «Б». А тем временем промышленность ковыляет по-прежнему на дутых планах и обманной статистике.