Михаил Ботвинник - Портреты

1. d2-d4 Ng8-f6

2. c2-c4 e7–e6

3. Nb1–c3 Bf8-b4

4. a2–a3 Bb4:c3+

5. b2:c3 d7-d5

Вряд ли сильнейшее, но черные, видимо, заранее были готовы к системе 4. e3 d5 5. a3 В:c3+ 6. be. Здесь белые решаются на непроверенное практикой продолжение.

6. c4:d5 e6:d5

7. Bc1-g5

В последующие годы было подтверждено, что ферзевый слон белых лучше всего в этом варианте расположен на поле c1! Теперь черные легко уравнивают игру.

7. … c7-c5

8. f2-f3

Избегая варианта 8. e3 Qa5 с последующим Nf6-e4.

8. … h7–h6

9. Bg5:f6

И 9. Bh4 Qa5 10.Qd2 Nbd7 11. e3 b6 с дальнейшим Bc8-a6 не давало белым перевеса.

9. … Qd8:f6

10. e2–e3 0–0

11. Ngbe2 Rf8-e8

12. Kg1–f2

Готовя перевод коня на поле f4, что вряд ли можно признать удачным. На 12. Qd2 черные могли ответить 12… Nd7.

12. … Qf6-e7

13. Qd1-d2 Nb8-d7

14. Ne2-f4

В этот момент турнирной борьбы у меня было 11,5 очков из 13, и я уже потерял чувство опасности. После этого хода не обеспечены позиции как коня, так и пешки e3. Правильно было 14.Ng3 с возможностью перевода коня на поле f1; позиция белых была бы достаточно прочной.

14. … Nd7-f6

15. Bf1-d3 Bc8-d7

16. h2–h3

Белые еще могли путем 16. h4! с последующим h4-h5 укрепить позицию коня. Но им мерещилось что надо готовить ход g2-g4 – сразу 16. g4 B:g4 17. fg N:g4, конечно, было опасным.

16. … Qe7-d6

17. Rh1-b1

Белые не находят верного плана. И сейчас правильно было 17. h4. Ладью следовало временно оставить на h1 для защиты поля h2.

17. … b7-b6

18. Bd3-f1 Re8-e7

19. a3-a4Потеря времени.

19. … Ra8-e8

20. Rb1-e1 c5-c4!

Решающий ход, который явился для белых полной неожиданностью, – отступление коня на d3 исключено и грозит неизбежное g7-g5.

21. g2-g4

Белые совсем растерялись!

21. … g7-g5!

22. Nf4-e2И 22. Ng2 Qh2 не давало спасения.

22. … Re7:e3!Точно рассчитано. После 23. Q:e3 Qh2+ 24. Bg2 R:e3 25. K:e3 Q:g2 26. Rh1 Ne4! черные остаются с материальным преимуществом.

23. Ne2-g3Или 23. Ng1 Ne4+! 24. fe Qg3x.

23. … Qd6:g3+!

24. Kf2:g3 Nf6-e4+и белые сдались.

Типичная партия для Котова, когда он в ударе!

И, наконец, последний тур. Котов белыми играет против единственного в то время экс-чемпиона мира. Александра Александровича уговаривают не рисковать и сделать ничью. «Нет, – отвечает Котов, – я хочу выиграть и у Макса Эйве». И выиграл! В итоге турнирный успех скромный, но первые два победителя повержены…

Бывали и выдающиеся турнирные достижения. И самым большим триумфом Котова, несомненно, был межзональный турнир в Стокгольме 1952 года. Не проиграв ни одной партии, он обошел ближайшего конкурента на 3 очка, хотя среди участников были такие именитые гроссмейстеры, как Петросян, Геллер, Глигорич, Тайманов, Авербах, Сабо, Штальберг, Унцикер…

Примечательно, что в этом турнире 39-летний Котов проявил себя как мастер разностороннего стиля, он играл так, чтобы его партнеры не могли проявить своих лучших качеств, – высшее мастерство в шахматах!

Чем же объяснить сочетание выдающихся успехов с результатами сравнительно скромными? Как-то Е. Геллер сказал мне: «Если шахматист не в настроении и терпит неудачу, значит, техника игры не на высоте…». Глубокая мысль! Одним талантом не проживешь… Когда нет вдохновения, техника должна выручать шахматного бойца. Но откуда быть технике у Саши Котова? Все это зависит от турнирного опыта и творческого окружения в юные годы. В шахматной Туле он не мог этим запастись, а в Москву попал уже поздно! Когда Котов был в хорошем настроении, шутки с ним были плохи. Однако недостаток техники укорачивает спортивную жизнь гроссмейстера. Котов это почувствовал вовремя и стал перестраивать свою творческую деятельность.

Вообще инженер Котов не был только шахматистом. Во время войны он участвовал в создании новой конструкции миномета, за что и был награжден орденом Ленина, – этот миномет воевал! А последние десятилетия стал писателем; темой его художественных произведений, конечно, были шахматы. Он писал об Алехине и Карпове, использовал и опыт своей жизни.

Мечтой его было выпустить кинофильм о гениальном Александре Алехине. Эта картина (по сценарию Котова) вышла на широкий экран.

Может быть, мастерам и не все импонировало в писательской деятельности Котова. Но по-своему он был прав – его слово было обращено к широкой читательской массе. Он знал о своем праве на художественный домысел.

Александр Котов был и настоящим шахматным автором, и среди этих книг главной и весьма популярной является «Шахматное наследие Алехина». По ней учились многие квалифицированные любители.

Котов был непоседой, характером обладал неуемным. Он всегда «лез» туда, где интересно: играл большую роль в общественной шахматной жизни, судил ответственные соревнования, писал злободневные статьи. Он не боялся конфликтов, иногда поэтому ссорился и с друзьями. Но – удивительное дело – всегда первым протягивал руку, ликвидируя размолвку!

Любил присочинить (вероятно, это необходимо для профессии писателя), посмеяться, в том числе и над самим собой. Например: Котов, сидя за рулем, нарушает правила. Инспектор требует предъявления водительских прав. «Я – Котов», – гордо заявляет гроссмейстер. Инспектор внимательно изучает документ и, улыбаясь, возвращает права владельцу. «А, так вам мое имя известно?» – «Нет, – отвечает удивленный инспектор, – Вас я не знаю, но моя фамилия – тоже Котов!»

Последние годы он внимательно следил за моей работой по созданию искусственного гроссмейстера, торопил меня и сердился что работа затягивается. Александра Александровича не пугала возможность появления сильного автомата. Более того, он уже начал писать роман на эту тему. Доверительно сообщил, что имя героя романа – Направник. «Что, не обидитесь? – посмеивался он. – Ведь созвучно!»

Хотя здоровье его поколебалось, но ритм жизни не слабел. Успел Александр Котов сделать многое… Шахматный мир его не забудет.

Познакомились мы на турнире в Ноттингеме в 1936 г., но партии Видмара я, конечно, изучал ранее. В 20-е годы он был одним из сильнейших шахматистов мира. Это было удивительно ибо Милан Видмар никогда не был шахматным профессионалом, и не в том смысле, что шахматы не были для него материальным фундаментом, а в том что он относился к ним по-любительски. А ежели достиг такой большой шахматной силы, то видимо, лишь за счет природного таланта…