Михаил Ботвинник - Портреты

Играл он основательно, осторожно, и на первый взгляд напрашивалось отнести Видмара к так называемым «позиционным» шахматистам – но это было бы поверхностным суждением. Имел он талант тактика, и проявлялось это прежде всего в защите, где он действовал весьма находчиво. Невысокого роста, располневший но решительный, профессор производил очень симпатичное впечатление – его любили.

Десять лет спустя встретились мы уже после войны на турнире в Гронингене – тогда, конечно, он уже не был столь силен, и вскоре Видмар переменил шахматное амплуа. Когда обсуждалась кандидатура главного арбитра матч-турнира 1948 г. (на первенство мира), мнение всех было едино – именно Видмар должен судить это историческое соревнование, где ФИДЕ обрело своего первого чемпиона мира. Милан Видмар был на сцене Колонного зала в Москве, когда я сделал ничью в партии с М. Эйве и завоевал первенство мира.

Видмар был выдающимся электротехником, специалистом по трансформаторам. Долгие годы он был консультантом фирмы АЭГ. Все его книги по трансформаторам были переведены на русский, и московские студенты учились по трудам Видмара. Тогда СССР (как и царская Россия) не участвовал в международной авторской конвенции, и, естественно, Видмар за эти книги гонорара не получал. Но после матч-турнира 1948 г. он обратился с просьбой, чтобы ему дали компенсацию за издание его трудов; советское правительство и подарило ему автомобиль «Москвич».

Милан Видмар был первым югославским шахматистом, получившим мировую известность; не меньшей популярностью пользовалась его деятельность как электротехника. Но не меньший вес имела его личность, которая вызывала общие симпатии и признание.

Когда мы познакомились – точно не помню. В матче ленинградских профсоюзных команд «Пищевкус» – «Металлисты» мы сыграли первую партию; было это, вероятно, в 1926 году. Запись ее не сохранилась. Рагозин играл белыми, была кембриджспрингская защита. Белые сыграли не по теории и сделали ход Bh4. В те годы я вполне доверял «теории» и ко всяким уклонениям от нее относился с иронией. Во время партии, к своему удивлению, почему-то не мог найти хорошего продолжения, но это мне не помешало после партии осудить ход Bh4. Мой партнер, менее опытный и более скромный, не стал спорить. Через год этот же ход сделал кто-то из авторитетов (кажется, Капабланка), – долгое время поэтому я без особого удовольствия вспоминал наш первый совместный анализ со Славой Рагозиным…

Рагозин был спокойным, медлительным и немногословным парнем. Кудреватый, с несколько грубоватыми чертами лица, словно мать-природа начала обрабатывать резцом физиономию, но что-то помешало ей довести дело до конца. Одна ладонь его была обезображена из-за производственной травмы. Слава чем-то существенно отличался от других наших сверстников, хотя это отличие и было трудноуловимым.

В 1929 году в Одессе меня поразила его партия с Ненароковым: Рагозин пожертвовал ладью в середине игры за 5 пешек (из общих соображений!). Ненароков с трудом свел встречу вничью. Практические успехи Рагозина были довольно скромными, но… за шахматной доской он видел то, о чем более сильные шахматисты и не догадывались.

После чемпионата СССР в Одессе Рагозин легко выиграл матч у А. Ильина-Женевского и завоевал звание мастера. Интересно отметить, что, хотя Рагозин уже тогда глубоко и своеобразно понимал шахматы, первый его успех среди мастеров относится лишь к 1934 году.

Шахматный талант у Славы Рагозина был своеобразным. Можно сказать, что он обладал хорошей интуицией и комбинационным зрением, но и у других есть эти качества… В чем же заключалась специфика рагозинского дарования?

Шахматные фигуры имеют две стоимости, две цены. Одна цена общеизвестная, можно сказать, номинальная. Крупный математик и специалист в области кибернетики Шеннон так оценивает стоимость шахматных фигур: король – 200, ферзь – 9, ладья – 5, слон или конь – 3, пешка – 1. Позже я узнал, что эти числа были даны еще Эйлером. В основном с этой оценкой можно согласиться, необходима лишь одна поправка. Если ценность короля 200, то сила его – не более 4; если сила пешки 1, то ценность ее, когда она доходит до последней горизонтали, колеблется от 2 до 8 (точнее, от 3-1=2 до 9-1=8)…

Итак, о номинальной цене можно договориться, но кроме номинальной, средней стоимости фигур есть и другая цена, зависящая от позиции. Затруднительно даже дать наименование этой другой цене фигур; условно назовем ее конъюнктурной, в отличие от средней. Очевидно, что шахматист, когда он сидит за шахматным столиком должен не только знать среднюю номинальную цену фигур – но и определять их конъюнктурную цену. Эта задача весьма сложна и требует специфического умения. Рагозин с большой быстротой и ловкостью ориентировался на этой «бирже фигур», он отлично оценивал их конъюнктурную стоимость. Может быть, я и ошибаюсь но мне кажется, что в этом заключалась главная его сила, поэтому он смело шел на варианты с неожиданными жертвами. Рагозин сыграл большую роль в формировании принципов советской школы, в определении рациональной подготовки шахматиста к турнирным боям. Впервые по-настоящему это было проверено весной 1936 года во время подготовки к III Московскому международному турниру. Жили мы в Зачеренье, недалеко от Луги. Гуляли, занимались спортом анализом, играли тренировочные партии. Здесь я отчасти понял почему Рагозин «хитер» в шахматах – он и в жизни отличался озорным и напористым характером.

Однажды мы задержались на прогулке и опаздывали к обеду. Мой спутник предложил пойти кратчайшим путем – взбираться по склону обледенелой горы высотой метров 30. Вскоре выяснилось что, стоя на двух ногах, этого сделать нельзя. Тогда Рагозин показал пример: лег на пузо и пополз по-пластунски. Так, подтягиваясь от одного дерева к другому, мы добрались до вершины. К обеду мы конечно, опоздали, но зато я окончательно понял, почему Рагозин не ищет легких путей и за шахматной доской.

В Зачеренье было сыграно несколько тренировочных партий. По условию они должны были оставаться в секрете, и обе стороны никогда не нарушали это джентльменское соглашение. Думаю, что сейчас я вправе частично нарушить наш договор для того, чтобы читатель лучше понял проблему «Рагозин».

1. e2-e4 c7-c5

2. Ng1-f3 e7-e6

3. d2-d4 c5:d4