Анатолий Наумов - Посмертно подсудимый

Не надо оглуплять и принижать духовный облик гвардейских офицеров и генералов, которым выпала нелегкая ноша – быть судьями по делу о смертельном поединке поэта. Они конечно же прекрасно понимали, что значил их подсудимый для России.

Гвардейские офицеры, вынесшие приговор по делу, и генералы, утвердившие его, сделали все, чтобы Дантес как убийца поэта не ушел («не отвертелся») от сурового наказания (а таковым для него был не только смертный приговор, но и солдатчина), и не их вина, что от расплаты его спас сам царь. Так на что же нам, живущим уже в XXI веке, на них обижаться?

И последнее (для этой сенсации). Ну нет сейчас такой инстанции, которая способна была бы официально (т. е. юридически, со всеми вытекающими из этого правовыми последствиями) отменить приговор, вынесенный в первой четверти XIX века. Не может этого сделать даже Верховный Суд России. Нет у него для этого (и слава Богу!) таких юридических полномочий. Так уж распорядилась история. «Обнадеживает» позиция, занятая по этому вопросу еженедельником «Версия». Уже после выступления в ней на данную тему г-на Добрюхи (предшествовавшего его публикации в «Известиях») в редакционной заметке (Версия, 1999, № 24) сообщалось о том, что редакция поделилась «сокровенным» со знаменитым Андреем Бильжо (известным врачом небольшой психиатрической больницы – одним из главных персонажей НТВ-шной передачи «Итого»): «…прокуратура после выступления „Версии“ вот-вот реабилитирует Пушкина, приговоренного к смертной казни за участие в дуэли с Дантесом. Будет и на нашей улице праздник». С существованием такой инстанции я согласен вполне. Серьезно к решению поставленных вопросов можно отнестись только на этом уровне – уровне пусть и небольшой, но психиатрической больницы.

Сенсация вторая (в тех же «Известиях»). Уважаемая (без каких-либо кавычек, то есть в самом деле уважаемая мною) газета публикует сенсационный материал: «Дело о дуэли Пушкина, открытое через полтора века» (Известия, 15 апреля 1999 г.). Первые же строки «бьют наповал»: «В Российском государственном военно-историческом архиве обнаружено так называемое аудиторское дело о дуэли Пушкина. Первая реакция знатоков: не может быть! Может… Сотни страниц тома – доклады за февраль – апрель 1837 года. Дуэльное дело никак не выделено среди прочих военных российских сюжетов – лихоимство, пьянство, воровство нижних, а также высших чинов. К аудиторам оно поступило 11 марта, заседали генералы 16-го. Все девять членов генерал-аудиториата, высказав подробнейше каждый свое мнение, посчитали подсудимых виновными… Личности поэта, значения его для России аудиторы не касались. Он был для них всего лишь дуэлянтом в небольшом придворном чине… Аудиторское (дело. – А. Н. ) осталось невостребованным полтора века… Никогда никто драгоценный том не запрашивал… А вот почему не предположили самой возможности существования аудиторского доклада о дуэли ученые, биографы, литераторы?»

Увы, опять, увы. Аудиториатское (а не аудиторское) дело давно известно пушкинистам. Более того, оно было опубликовано (вместе с делом военно-судной комиссии) в 1900 г. (Дуэль Пушкина с Дантесом-Геккереном. Подлинное военно-судное дело 1837 г. СПб., 1900) и переиздано (репринтным способом) в 1992 г. В своей уже упоминавшейся книге «Посмертно подсудимый» (кстати говоря, изданной стотысячным тиражом) анализу документов этого дела посвящено два самостоятельных раздела – «Производство по делу в военном министерстве» и «Царское прощение Дантесу».

Можно указать и на некоторые другие, мягко говоря, неточности. Во-первых, 11 марта дело поступило не к генералам (членам генерал-аудиториата), а в аудиториатский департамент военного министерства, призванного, как уже отмечалось, осуществлять подготовку военно-судных дел для их ревизионного рассмотрения в генерал-аудиториате. Отношение же между первым (департамент) и вторым (генерал-аудиториат) как между аппаратом Верховного суда РФ (призванного обслуживать его судей) и непосредственно судебным корпусом Суда. Во-вторых, членов генерал-аудиториата с большой долей условности можно именовать аудиторами. Дело в том, что аудитор – это низший судебный чиновник, обладающий юридическими знаниями и придаваемый в помощь судьям-офицерам при отправлении ими правосудия по военно-судным делам. Он не только не имел права голоса при вынесении сентенции (приговора), но сидеть рядом с офицерами-судьями ему было не позволено. Александр I даже издал специальный указ о запрещении дворянам занимать должности аудиторов. В-третьих, генерал-аудитор вынес свое определение по делу 17 марта.

Сенсация третья (также относящаяся к дуэли). В ежемесячном издании «Совершенно секретно» (№ 3, 1997 г.) помещена достаточно объемная публикация под названием «Пушкин был убит киллером», в которой «на полном серьезе» доказывалось, что непосредственным убийцей Пушкина был не Дантес, а нанятый Геккереном, Дантесом и д’Аршиаком (секундант Дантеса)… снайпер (!). В подтверждение выдвинутой версии приводился удивительно «убедительный» довод: «Дуэль проходила в полной темноте, когда противники, чтобы попасть в цель, должны были тщательно целиться. Дантес выстрелил, не целясь, с ходу… Я считаю: стрелял снайпер, укрывшийся на крыше сарая…» (при этом на приводимой автором схеме отмечается место дуэли и место нахождения этого снайпера).

Однако «стройный логический» ход мыслей автора-историка (он так скромно и подписался: «историк») можно нарушить, задав один невинный вопрос: а что, снайпер стрелял до наступления темноты? Или, может быть, для гарантии его успешного выстрела дуэль была перенесена на утро? Разумеется, нет. Предполагаемый киллер стрелял в одно время (с разницей в несколько минут) с Пушкиным, то есть тоже в темноте. Тогда в чем же заключалось его, снайпера, преимущество перед Пушкиным? Тем более что для него темнота должна была быть еще «темнее», чем для поэта, имея в виду, что расстояние до «мишени» у него удваивалось-утраивалось.

Какой же я, однако, по сравнению с «историком», бестолковый. Как же я не мог сразу догадаться. Все «гениальное» – просто. Нужно лишь твердо придерживаться заданной линии. У снайпера был карабин (винтовка) с прибором ночного видения! И поэтому обстоятельства дела категорически позволяют утверждать, что такой прибор был изобретен еще в первой половине XIX века! Думаю, что именно по этой причине уважаемое ежемесячное издание и приняло версию «историка» как вполне достоверную. Но как нужно не уважать читателя, наконец, свою репутацию (издания), чтобы публиковать такую ахинею? Где ежемесячник берет таких «историков»? А потом, как тогда быть с самим Пушкиным? Ведь он, тяжело раненный, смог своим выстрелом, произведенным в той же темноте, попасть в Дантеса. Неужели и у него был пистолет с лазерным прицелом?