Сергей Хрущев - Никита Хрущев. Реформатор

Весной и летом 1961 года происходило еще много других очень важных и примечательных событий, которые остаются за рамками моей книги. Это и запуск человека, Юрия Гагарина, на космическую орбиту, и вторжение американцев на Кубу в Заливе Свиней и их позорное поражение, и встреча отца с новым Президентом США Джоном Кеннеди в Вене, и Берлинская стена. Все эти важнейшие события — обширная тема, и я ей посвятил отдельную книгу «Рождение сверхдержавы. Книга об отце». Там я подробно пишу о ракетах, о космосе, об ядерных испытаниях, об отце с Кеннеди.

В начале июня 1961 года на экраны вышел документальный фильм Василия Захарченко «Наш Никита Сергеевич», а 17 июня отец стал трижды Героем Социалистического труда. Наградили тогда более пяти тысяч ракетчиков и ракетостроителей, от рабочих до главного конструктора Сергея Королева, от лейтенантов до командующего ракетными войсками маршала Митрофана Неделина. Героями Социалистического Труда стали две, а то и три сотни человек, из высокого начальства Фрол Козлов и Леонид Брежнев, они отвечали в ЦК за оборонное производство, заместитель Председателя Совета Министров оборонщик Дмитрий Устинов, министры Константин Руднев и Валерий Калмыков, президент Академии наук, «теоретик космонавтики» Мстислав Келдыш. Так что награждение отца: за космос, за ракеты, за выбор стратегии наиболее рационального и экономически оправданного обеспечения безопасности страны в этом контексте представлялось вполне логичным и заслуженным. Но общественное мнение руководствуется не логикой, а эмоциями и третью Звезду Героя отца за шесть лет восприняло крайне негативно.

Ему бы следовало отказаться, но не отказался… Теперь, когда многие документы рассекречены, в протоколах заседаний Президиума ЦК можно прочитать, что на самом деле отец отказывался. В ответ на предложение Козлова о включении его в списки на награждение говорил, «что вряд ли это надо делать. Думаю, что этого делать не следует». Но «товарищи» настаивают, и он «сдается».

К главе государства особый счет. Уж на что я лицо заинтересованное: и сын, и сам ракетчик, и знал, сколько отец сделал, — и то испытал в связи с этим награждением чувство неудобства. Однако отцу ничего не сказал, посчитал, не моего ума дело.

А тут еще этот фильм, тоже честно отражавший происходившее в последние годы: целина, новое жилье, поездки отца по стране и за рубеж, встреча Гагарина, выступления, пресс-конференции. Диву даешься, как в его возрасте он все это выдюжил. Но никто не задумывался о том, что показывали на экране, всех раздражало, что в кадре постоянно мелькает Хрущев. Фильм «Наш Никита Сергеевич» не просто раздражал, он настраивал зрителей против отца. Столь же «провокационными» оказывались и его фотографии, и тексты выступлений, не сходившие с первых страниц газет. Никого не интересовало, что он говорил, постоянное присутствие в прессе воспринималось не как свидетельство активности работавшего на износ лидера страны, а как возрождение собственного культа на руинах им же поверженного культа личности Сталина.

У меня сохранилась копия того злосчастного фильма. Сегодня он производит совсем другое впечатление. Сделан он интересно, пафосно, державно. И отец в нем теперь видится иным, чем-то напоминает западных политиков, снует по стране, не сторонится ни людей, ни кинокамер, старается во все вникнуть, все понять. В общем, нормальный лидер, не чурающийся рекламы, но без какого-либо культа. Но чтобы так воспринимать прошлое, следовало прожить полвека, а тогда награждение и фильм навредили отцу больше всех его врагов вместе взятых.

8 октября 1961 года умерла моя тетя Ирина Сергеевна. Я ее почему-то звал теткой. А мои старшие сестры, как и все остальные, — фамильярно Аришей.

Она родилась 26 апреля 1897 года. Младшая сестра и брат сильно разнились: он — целеустремленный, напористый, сосредоточенный, она — мягкая, певучая, хотя и без голоса, с раннего возраста эдакая «бабушка». Отец сестру любил, но ни о чем серьезном с ней не разговаривал, они мыслили по-разному, обретались в разных измерениях. Отец — человек государственный, а Ирина Сергеевна жила своим домом, семьей, соседями, их проблемами.

Переехав из Калиновки в Москву, она вышла замуж за Авраама Мироновича Кобяка, крепкого и душой, и телом белоруса. Я и сейчас помню его крепкое рукопожатие. Он был старше тетки на одиннадцать лет, родился 2 апреля 1886 года и пережил ее на три года, умер 18 декабря 1964 года. Нажили они двух дочерей — умненькую и несчастную Ирму, в детстве она переболела менингитом, после чего последовала глухота, и бесталанную, с признаками фанаберии, Рону. Рона выросла здоровой, сильной, безапелляционной, стала учительницей английского языка, чем чрезвычайно гордилась, вышла замуж за военного, со временем дослужившегося до генерала.

Сколько я себя помню, Ирина Сергеевна проводила у нас на квартире или на даче большинство выходных, часто задерживалась на неделю и дольше, постоянно рассказывала что-то назидательное нам, детям, а затем и внукам, давала советы маме, а та безропотно выслушивала ее наставления. Помню, как Ирина Сергеевна настойчиво отговаривала меня от поступления в Энергетический институт: стоящего образования там-де не получишь, сын ее соседей окончил этот институт, а когда она его попросила помочь повесить люстру, все провода скрутил неправильно, свет погас, пробки вышибло, и пришлось вызывать «настоящего» электрика. Воспитанные мамой в уважении к старшим, мы безропотно внимали теткиным разглагольствованиям, но всерьез ее назидания не воспринимали — что она, с ее двухклассным образованием, может посоветовать. Ирина Сергеевна, как и ее старший брат, училась в деревенской церковно-приходской школе, единственной на всю округу, но, в отличие от брата, после революции продолжить образование и не пыталась.

И мы, и мама поступали по своему разумению. Тетка не обижалась, ей нравилось советовать, а исполнение — дело десятое. Так десятилетиями наши семьи жили в согласии, но каждая — в своем мире.

Одинокая Ирма приезжала с матерью к нам регулярно, мы научились общаться с ней, привыкли к ее резкому, отрывисто-каркающему, как у всех плохо слышащих голосу, она же легко читала речь по движению наших губ. Рона жила своей жизнью. Подруги, наряды, танцы, тут не до старого дядьки, пусть он и глава государства.

После отставки отца Ирма продолжала время от времени навещать отца на даче, а Рону как отрезало. Она посчитала, что теперь ставшие «сомнительными» родственники помешают карьере мужа, да и ее, преподавательницу вуза, скомпрометируют. Со временем даже до нее дошло, что на самом деле ее компрометирует собственное поведение. У такого типа людей самоуспокоение совести происходит необыкновенно быстро. Рона придумала, что всему причиной якобы плохие отношения между моими родителями и Аришей. Насколько она верила своим словам, судить ей самой, но другим она жаловалась беспрестанно. Близкие знакомые посмеивались в ответ, а посторонние сочувственно кивали, подобные размолвки в семьях нередки.