Сергей Хрущев - Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы

Я ничего не понял, но тон и поведение отца ясно демонстрировали: дальнейшие вопросы ни к чему не приведут.

В тот день я случайно оказался свидетелем их, видимо, последнего разговора.

Я входил в дом, когда раздался телефонный звонок. По звуку я определил: кремлевка, и рванулся побыстрее ответить, но тут увидел выходящего из столовой отца. Он направлялся к телефону. Взмах рукой означал: не надо, сам подойду. Замешкавшись с раздеванием, я ненароком подслушал разговор.

— Здравствуй, Георгий, — глухо ответил отец на чье-то приветствие.

Я навострил уши и уже намеренно задержался в прихожей. Так, по имени, отец называл только двух людей: Маленкова и Жукова. Первый в октябре 1957 года звонить не мог, значит, это Жуков. Он спешно вернулся в Москву. После приветствия наступила пауза. Согласно воспоминаниям Жукова, он сказал отцу: «Ты теряешь друга».

— А так, как ты, друзья разве поступают? — недовольно произнес отец.

Опять растянулось молчание. Дольше топтаться в прихожей стало неудобно, могло попасть от отца за подслушивание. Я прошел в столовую. К завтраку постепенно собиралась вся семья. Через несколько минут вернулся отец. Невольно я вскинул голову с немым вопросом.

— Жуков звонил, — сказал отец, ни к кому не обращаясь. [41] Я помнил, что разговор произошел в воскресенье на даче, но почему-то считал, что они говорили неделей позже. Так я написал в предыдущих изданиях «Рождения сверхдержавы». В установлении точных дат память — плохой помощник. Теперь, по архивным источникам, я уточнил дату разговора, — он состоялся 27 октября.

Сейчас, по истечение десятилетий, слова Жукова «Ты теряешь друга» приобретают пророческий смысл. Хотя дружба в политике и между политиками понятие весьма относительное.

3 ноября «Правда», как, впрочем, и все остальные газеты, сообщила, что в октябре, дата не называлась, [42] Пленум ЦК работал 28–29 октября 1958 года. состоялся Пленум Центрального комитета, который обсудил вопрос об улучшении партийно-политической работы в Советской армии и Военно-морском флоте. Последний абзац гласил: «Пленум вывел из состава членов Президиума ЦК и из членов ЦК товарища Жукова Г. К.». Никаких вразумительных комментариев ни тогда, ни впоследствии не было. Не добавило ясности и опубликование в печати постановления пленума. В партийных организациях, особенно в Вооруженных силах, его проработали, единодушно одобрили, подняли на новую ступень партийно-воспитательную работу. Вопросы задавать в те годы еще не привыкли: начальство само знает, о чем можно, а о чем нельзя говорить.

В неполные шестьдесят один год маршала Жукова отправили в отставку. В нашей стране жизнь опального отставника ох как нелегка. Только и остается утешать себя: во времена Сталина обошлись бы с ним несравненно круче. Слабое утешение. Несладко жилось Жукову при Хрущеве, как несладко Хрущеву при Брежневе. Из современной жизни он выпал. О Жукове старались не упоминать, его не приглашали на официальные и не очень официальные мероприятия, толпившихся вокруг него «почитателей» как ветром сдуло, остались только друзья. А настоящих друзей всегда немного. Он жил на даче, жил прошлым и в прошлом.

Тем временем генералы, бывшие во время войны в подчинении у Жукова, сводили с ним старые счеты. А он теперь не мог их одернуть и даже не мог ответить, — кто решится без высочайшего разрешения опубликовать писания опального маршала!..

К зиме 1964 года Жуков не выдержал и написал Хрущеву письмо. Он искал у отца управу на генералов, еще вчера лебезивших перед ним, а теперь беспардонно охаивающих его в мемуарах, в статьях, в выступлениях на разных собраниях и юбилеях и в свою очередь до небес превозносивших отца.

Чуть более чем через полгода те же генералы начнут хаять отца и превозносить Брежнева. И уже совсем через много лет оставшиеся в живых снова станут славословить Жукова.

По получении письма, отец позвонил Жукову. О чем они говорили и как говорили мы, конечно, не узнаем, но Жуков вскоре, 18 апреля 1964 года, посылает отцу новое письмо. На нем имеются пометки помощника отца Григория Трофимовича Шуйского: «Тов. Хрущеву доложено. 7 мая 1964 г.». И самого отца: «Напомнить. Приму».

После второго письма отец позвонил Жукову.

В книге журналиста Светлишина «Крутые ступени судьбы: жизнь и ратные подвиги маршала Г. К. Жукова» (Хабаровск, 1992. С. 245, 246) со слов Жукова записано: «В конце августа 1964 года на дачу мне позвонил Хрущев. Справившись о моем здоровье и настроении, он затем спросил, чем я занимаюсь? Я ответил, что пишу воспоминания.

— Это очень интересно, — с оживлением заметил Хрущев и добавил: — У тебя есть о чем поведать людям, важно только рассказать всю правду о минувшей войне.

После небольшой паузы он заявил буквально следующее:

— Досадно, но должен со всей откровенностью признать, что в октябре 1957 года по отношению к тебе была допущена большая несправедливость, и в том, что тогда произошло, я тоже виноват. Оговорили тебя, а я поверил. Теперь мне ясно, что эту ошибку надо исправлять. На днях я еду на юг отдыхать. Как только вернусь в Москву, то сразу займусь этим делом и, надеюсь, всё поправим…»

Что на самом деле думал отец, зачем позвонил, что говорил, что хотел поправить, остается гадать. Да и сам разговор дается в интерпретации одной, заинтересованной стороны. Однако факт разговора несомненен.

Телефонный звонок продолжения не получил. По возвращении из отпуска, в октябре 1964 года, отца отставили со всех постов.

Когда отец уже сам оказался на пенсии, и мы занялись работой над его мемуарами, я несколько раз задавал ему вопрос о причинах увольнения Жукова. Отец рассказывал без особой охоты. Видно было, что эти воспоминания ему удовольствия не доставляют.

Здесь я изложил лишь канву событий, происходивших летом и осенью 1957 года. Подробно перипетии этой непростой истории борьбы за власть и борьбы вокруг власти, июньского кризиса и событий, предопределивших отставку Жукова, я подробно описал в «Реформаторе» — первой книге «Трилогии об отце».

Я уже писал, почему 4 октября отец оказался в Киеве. Весь день он провел с военными, поздно вечером в обширном обеденном зале Мариинского дворца собрались московские гости, украинское руководство: Первый секретарь ЦК Украины Кириченко, Председатель Президиума Верховного Совета Коротченко, Председатель Совета министров Кальченко, секретари ЦК. Тут же были приехавшие на маневры секретарь ЦК КПСС Брежнев, занимавшийся оборонными вопросами, и первый заместитель министра обороны, командующий Сухопутными войсками Малиновский. Пили чай. Разговор за столом шел самый обычный. О чем говорят в таких случаях? Об урожае и недостатке капиталовложений, о новых заводах и устаревшем оборудовании. Цель прозрачна: хозяевам хочется «выбить», выпросить, а именитый гость прикидывает, решает, стоит ли пойти навстречу или отказать. Отец хорошо понимал своих собеседников. Совсем недавно он также «выдавливал» ресурсы из центра.