Сергей Хрущев - Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы

Президент на пресс-конференции успокаивал: «Было бы ошибкой вторгнуться на Кубу, — говорил он. — Действия подобного рода, которые могли бы явиться следствием весьма непродуманного предложения, могут привести к очень серьезным последствиям для многих людей».

Слова президента США опубликовали в Советском Союзе, но особого доверия у отца не вызвали. Разведка докладывала, что петля вокруг Кубы затягивается, американцы не успокоятся, следует ожидать решительных действий. Вот только где и когда? Отец нервничал, боялся опоздать. Он считал, что, не разрубив кубинский узел, невозможно ни сдвинуться с мертвой точки в переговорах о разоружении, ни вообще рассчитывать на ослабление напряженности в мире.

Отец, не стремившийся к обострению и без того не идеальных отношений с США, сейчас, в разгар операции, избегал любых действий, способных спровоцировать непредвиденные осложнения в любом регионе. Пожар мог вспыхнуть от малейшей искры. Поэтому, когда 31 августа американский разведчик У-2 пролетел над Сахалином, не предпринималось попыток сбить его. Сегодня трудно сказать, имелась ли такая техническая возможность. Ведь он пребывал в нашем воздушном пространстве всего девять минут.

Советское правительство ограничилось нотой протеста и удовлетворилось стандартным объяснением: из-за сильного ветра пилот сбился с курса.

Ядерные испытания, нарушение моратория, контроль и инспекции, полное и всеобщее разоружение занимали в переписке правительств двух держав и на страницах газет значительно больше места, чем Куба.

Возобновление испытаний Советским Союзом, а за ним и США сдвинуло глыбу с места, и она, постепенно разгоняясь, покатилась под гору. Если ее вовремя не придержать, то она грозила снести, расплющить любую преграду, вставшую на ее пути. Становилось все более очевидным, что зыбкие односторонние обещания, моратории не приведут к решению проблемы — необходим договор, и как можно скорее.

Отцу очень хотелось остановить испытания одним махом, заморозить развитие этой технологии, не дать возможности даже мечтать об обходных маневрах. Он продолжал скептически смотреть на предложение США загнать испытания под землю. Это позволяло продолжать гонку, но более дорогими средствами.

Пока мы только приступили к очередной серии испытаний. Она предусматривала несколько десятков взрывов, включая сверхмощные многомегатонные. Правда, в целесообразности последних отец засомневался, слишком трудно предвидеть их последствия. Эхо от прошлогоднего пятидесятисемимегатонного взрыва на Новой Земле обошло всю планету, вызвало бурю протестов, особенно в Скандинавии.

Американцы устойчиво сохраняли качественное преимущество, в их интересах было как можно раньше приостановить наши испытания.

Мы, наоборот, спешили набрать очки к моменту возобновления диалога. Догнать соперников не представлялось возможным, тут у отца иллюзий не оставалось, но он стремился получить все, что могла дать наша технология.

О возможности контроля тогда у нас всерьез не задумывались, его продолжали воспринимать как узаконенную разведку, позволяющую США удостовериться в своем многократном превосходстве. По мнению отца, такой контроль не отдалял бы нас от войны, а подталкивал к ней. Пока же американцы, примериваясь к ядерному удару по СССР, могли только догадываться, с каким ответом им придется столкнуться. В расчетах они исходили из собственных возможностей, вольно или невольно преувеличивали потенциал противника.

Убедившись в нашей слабости, они могли не удержаться от соблазна разделаться с Советским Союзом, пока он не набрал силу. По мнению отца, контроль станет эффективным только в условиях разоружения, когда возможности сторон сравняются.

25 февраля 1962 года президент Кеннеди призвал Советский Союз прекратить испытания.

В своем ответе 7 марта отец согласился только на встречу трех министров иностранных дел: США, СССР и Великобритании. До ее начала оставалось меньше недели, ни о какой серьезной подготовке, выработке новых позиций и думать не приходилось. В Женеву министры съезжались, лишь слегка освежив многократно использованные документы. Громыко привез с собой проект договора о полном и всеобщем разоружении под эффективным международным контролем. В возможность его принятия не верил никто, включая самого автора.

В ответ американцы предъявили ультиматум: или мы принимаем условия контроля, или они в последней декаде апреля приступят к испытаниям в атмосфере на островах Тихого океана. Бескомпромиссный тон послания свидетельствовал об одном — испытания начнутся.

Они возобновились 26 апреля. Все свидетельствовало о тщательной подготовке. Взрыв следовал за взрывом с перерывом в два-три дня. За полтора месяца к 10 июня их насчитали семнадцать.

17 июня их количество возросло до двадцати.

Гвоздем этой серии стали высотные взрывы. В прошедшие годы ядерные бомбы взрывали над землей и под землей, на поверхности океана и под водой. Теперь пришла очередь космоса.

О возможности взрывов за пределами атмосферы поговаривали уже давно. Сейчас американцы оправдывались необходимостью поиска способов борьбы с глобальными ракетами, которыми пригрозил отец. Правда, глобальных ракет еще никто не запускал, оставалось только догадываться, что они собой представляют. Взрыв в космосе, по предположениям специалистов, преследовал цель нарушить радиосвязь, ослепить радиолокаторы, лишить противника и себя возможности передавать команды вращающимся на орбите боевым устройствам, и не только им.

19 июля отец прибыл в Мурманск. До начала запланированных учений Военно-морского флота он хотел посетить рыбаков, осмотреть город, поинтересоваться жизнью северян. Встреча прошла пышно. К тому времени уже выработался определенный ритуал, который в значительной степени превращал деловую поездку в торжественное шествие. Отец морщился, но не находил в себе сил стукнуть кулаком по столу.

Пока в Мурманске говорились торжественные речи, в Североморске срочно заканчивались приготовления. Боевые корабли занимали предписанные позиции.

Моряки намеревались показать всё, чего они достигли за семь лет, истекшие с момента объявления подводного флота основной ударной силой.

Встречал отца новый командующий Северным флотом адмирал Касатонов, по случайному стечению обстоятельств он же демонстрировал достижения моряков и в 1959 году в Севастополе.

Расписание показа за прошедшие годы успело обрести свои традиции — сначала демонстрация образцов оружия на земле, а затем показ его возможностей в деле.

Чего только не было в хранилищах флотского арсенала, приспособленных временно под выставочные залы.