Сергей Хрущев - Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы

Отец поторопился, и теперь игра перешла в новую фазу. Тайные переговоры двух правительств становились достоянием всех, секретные послания превращались в развороты на газетных полосах.

И дело теперь не сводилось к реальной военной значимости турецких ракет, их весу в общем балансе стратегических сил. Начинали действовать правила политической игры.

Кеннеди не дорожил «Юпитерами», стоявшими в Турции. «Минитмены», первые девять штук которых заступали на дежурство с 30 октября, и «Поларисы» решали практически все задачи поражения целей на территории Советского Союза. Однако убирать «Юпитеры» из Европы под нажимом Кеннеди не хотел. Он считал это унижением достоинства великой державы.

В последних письмах, как и в предыдущих документах, мы продолжали как бы стыдиться короткого слова «ракета», вместо него употреблялась витиеватая фраза: «Оружие, которое вы считаете наступательным». Это не было ни капризом, ни ошибкой — тем самым отец подчеркивал, ракеты на Кубе служат исключительно оборонительным целям. Однако подобное словоблудие мало-помалу загоняло его в угол. Стремление не называть вещи своими именами, привычка к двусмысленным выражениям в данном случае развязывала руки американцам. Мы сами перестали понимать, что еще обсуждается кроме ракет. Наши противники могли в любой момент отнести к разряду наступательного любое вооружение, поставленное на Кубу.

Если Кеннеди понимал причины, побудившие отца отправить новое письмо, то остальные члены Исполкома недоумевали: что за эти часы произошло в Кремле? Кто-то обратил внимание на разницу стиля первого и второго посланий. Тут же оформилась точка зрения: последнее письмо написано не отцом; обороты речи, построение фраз, сам дух — все отдавало казенщиной. По крайней мере, такое заключение сделали в Белом доме. Домыслов возникло не счесть: наиболее прямолинейно мыслящие отстаивали версию о расколе в советском руководстве, победе жесткой линии, вызвавшей появление еще одного письма, дезавуирующего предыдущее.

Исполком растерялся. Собравшиеся не знали, что предпринять, как отвечать. Одно было ясно, тянуть невозможно, необходимо найти выход немедленно. Ни о каких двух-трех неделях, упоминаемых в письме, в Белом доме не хотели и слышать. Столько времени для решения кубинской проблемы президенту просто не отводилось.

Появилась новая болевая точка — Турция. Высадка на Кубе, следовало из духа письма, автоматически означала нападение на Турцию со стороны Советского Союза и его союзников. А это неизбежно вело к войне в Европе.

На самом деле отец не намеревался ни при каких условиях открывать военные действия против Турции. Единственная война, которую отец был готов вести, это была война нервов.

В самый разгар обсуждения Макнамару позвали к телефону. Из штаба стратегического авиационного командования докладывали, что поднявшийся с аэродрома на Аляске У-2 заблудился и с десяти часов пятнадцати минут находится над советской территорией на Чукотке.

Вот как развивались события. Поняв, что он заблудился, пилот запросил о помощи, его навигационная система практически вышла из строя. На выручку полетела пара истребителей Ф-102. Теперь над территорией Советского Союза летало уже три нарушителя. Американские радары засекли взлет советских истребителей, они шли на перехват. Все решали секунды: или Ф-102 успеют вывести тихоходный разведчик за пределы советской территории, или придется садиться на советский аэродром. Такое решение не сулило особых неприятностей, всякий может заблудиться. Если бы не скандальная слава У-2… К тому же всеми инструкциями ему, с его сверхсекретной начинкой, попадаться в чужие руки, садиться на чужие аэродромы категорически запрещалось. Значит, воздушный бой! На грех дежурившие в тот день Ф-102 несли под своими крыльями ракеты «воздух — воздух» с ядерными зарядами. Какое решение примет пилот в горячке схватки?

К счастью, беда прошла стороной — советские перехватчики замешкались. Ф-102 и У-2 в последний момент пересекли линию границы. Американские пилоты видели, как истребители резко развернулись и с переворотом ушли назад, к Чукотке. Часы в этот момент показывали 11 часов утра.

То, что все закончилось благополучно, в Москве и Вашингтоне осознали лишь позже. В то мгновение, как свидетельствуют очевидцы, Макнамара побледнел, и, обращаясь к президенту, истерически выкрикнул: «Это война с Советским Союзом». Кеннеди сохранил выдержку, он только хмыкнул и произнес свою ставшую широко известной фразу: «Всегда найдется сукин сын, способный испортить все дело».

К счастью, пронесло. Но ненадолго. Примерно через час пришло новое, теперь уже воистину трагическое известие: над Кубой сбит У-2, его пилот майор Рудольф Андерсон погиб. Сообщение повергло участников совещания в шок. У многих мелькнула мысль: «Началось?!»

Ни у кого в Белом доме не возникло сомнений: это продуманный шаг, в только что переданном по радио письме недвусмысленно утверждалось, что все ракетные средства на Кубе находятся в руках советских офицеров, подчиняющихся только Москве. И время атаки выбрано не случайно: в момент, когда президент Кеннеди получил послание Кремля.

Наиболее горячие и решительные члены Исполкома снова потребовали разбомбить расположенные на Кубе зенитные ракетные батареи. Теперь, после гибели американского пилота, их поддержало большинство. Даже умеренные сторонники блокады высказались за атаку. На короткое время заколебался и Кеннеди. Однако государственная мудрость взяла верх над чувствами. «Меня беспокоит не первый шаг, — удерживал наиболее ретивых президент, — а эскалация с каждой стороны, ведущая к четвертому шагу и к пятому, а до шестого она не доведет, потому что некому будет сделать его. Мы должны помнить, что пускаемся в рискованное предприятие».

Всплеск агрессивности испугал президента. Возникала опасность выхода ситуации из-под контроля.

Кеннеди не отдал распоряжения уничтожить советские зенитные ракеты. Он предложил вопрос обсудить позже, когда накопится побольше информации.

Беспокойство главнокомандующего отразилось в строгом приказе, направленном в Турцию: «Снять с ракет взрыватели». Они могли быть возвращены на место только по личному указанию президента США. Кеннеди не намеревался выпускать вожжи из рук.

Полет У-2 майора Андерсона в тот день ничем не выделялся из предыдущих: фотографирование советских ракетных установок превратилось в рутинное занятие, не сулящее особо интересных новостей и не вызывающее опасений. Еще один полет, еще несколько миль фотопленки, расчерченной аккуратными прямоугольниками снимков.

Однако на земле сегодня все происходило совсем иначе, чем вчера. Фидель Кастро энергично и однозначно приказал своим зенитчикам: «Сбивать нарушителей без предупреждения». Советский командующий ПВО одобрил такой решительный подход к делу. Последние работы на базах закончились, командиры зенитных ракетных батарей доложили о боевой готовности. Как и Кастро, советские генералы воспринимали безнаказанные полеты американцев над Кубой как личный вызов. К тому же уничтожение первого воздушного пирата над островом не останется не замеченным в Москве. Это, конечно, не история с Пауэрсом, но и не рядовое событие.