Сергей Хрущев - Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы

Когда командиру дивизии ракет ПВО полковнику Воронкову доложили об американском разведчике, часы показывали 9.12 утра по кубинскому времени, 10.12 в Вашингтоне, 18.12 по Москве. Радиолокационная станция дальнего предупреждения и наведения только вступила в строй, ее еще обкатывали, одновременно обучая кубинцев. Раньше или позже зенитные ракеты перейдут под их управление. Как только уляжется шум, поднятый вокруг баллистических ракет.

Когда на экране появилась отметка от У-2 майора Андерсона, операторы сначала засомневались, думали, ошибка или помеха. Надо же! Практически первое включение — и сразу цель. Замешательство длилось недолго, светлое пятнышко держалось устойчиво, запрыгали на табло цифры: азимут, высота, дальность, скорость. Сомнений больше не оставалось — обнаружен высотный разведчик.

Доложили по команде и получили приказ: «Сопровождать цель, подготовить ракеты к запуску. Без команды не стрелять».

Тем временем майор Андерсон начал фотографировать позиции 75-х в районе кубинского городка Эсмеральда. Затем он, пролетев над Камагуэем, направился к Гуантанамо, к взявшим в кольцо американскую военную базу установкам фронтовых крылатых ракет с приготовленными к установке на них атомными зарядами. Маневры, фотографирование, перелеты заняли около часа.

Пока У-2 облетал заданные программой районы, полковник Воронков разыскивал начальство. В штабе Плиева не оказалось, о нарушителе доложил его заместителю генералу Степану Гречко, координировавшему противовоздушную оборону острова. Генерал, в свою очередь, бросился искать Плиева, тот как в воду канул. В штабе оказался лишь еще один заместитель командующего генерал Леонид Гарбуз. Гарбуз тоже не знал, где Плиев. Сказал, что поехал в войска, а вот куда? Гречко приказал не выпускать нарушителя из вида.

— Что делать? — обратился он к Гарбузу.

Тот только пожал плечами. Оба генерала понимали: с Москвой не связаться, еще несколько минут — и уйдет разведчик.

— Будем сбивать? — переиначил свой вопрос Гречко.

Гарбуз медлил с ответом. С одной стороны, нельзя упускать американца с ценнейшей информацией, к тому же приказ Кастро… С другой стороны, они подчиняются только Москве. Гарбуз знал, что за последние дни Плиев не раз обращался к Малиновскому с просьбой разрешить сбивать американских разведчиков, но разрешение действовать он получил только в случае массированной атаки. Одинокий У-2 на массированную атаку никак не тянул.

В этот момент снова позвонил Воронков: «Цель уходит. Остается две минуты».

— Будем сбивать! — уже не спрашивал, утверждал Гречко. В глазах его засветилась решимость. Гарбуз кивнул: «Семь бед — один ответ».

В 10.16 по кубинскому времени две предусмотренные наставлениями «семьдесят пятых» сорвались с направляющих и, отбросив стартовики, устремились в ясное голубое небо. Через несколько десятков секунд над головой вспух небольшой белый комочек.

Оператор отозвался уставным: «Цель поражена». На его экране погасла отметка самолета.

О победе тут же доложили Воронкову, он передал радостное сообщение дальше в штаб, Гречко.

Царившее в штабе советских войск на Кубе настроение только с большой натяжкой можно было назвать праздничным, скорее, там была растерянность. Предстоял доклад в Москву. А как «наверху» отнесутся к «самодеятельности»?

Появившийся наконец Плиев буркнул Гречко: «Вы командовали, вы и докладывайте», теперь генерал мучительно сочинял донесение.

О случившемся первыми доложили Кастро кубинские зенитчики. Они наблюдали разворачивающуюся драму от начала до конца. Он пришел в неописуемый восторг. Попросив связать его по телефону с Плиевым, Фидель поздравил советского командующего с умелыми и решительными действиями его подчиненных. Плиев пробормотал слова благодарности. Старый, опытный Плиев нервничал, все произошло без санкции центра. В таком деле никогда не знаешь, похвалят или выругают. В глубине души он рассчитывал на похвалу.

Получив шифровку, министр обороны маршал Малиновский немедленно позвонил Хрущеву, испросив разрешение на прием. Именно ему надлежало доложить о случившемся. Малиновский понимал, что похвалы не будет…

Где-то в глубине души отцу доставило удовлетворение то, что еще один, принесший столько унижений нашей стране У-2 рухнул, натолкнувшись на советскую ракету. Но это чувство мгновенно прошло, сменившись глубоким беспокойством. Как истолкуют в Белом доме этот шаг? Они вот-вот должны получить письмо, где утверждается, что подобное невозможно без его личной санкции.

В этот момент, такого не было ни до, ни после, отец ощутил, что ситуация выходит из-под его контроля. Сегодня один генерал решил запустить зенитную ракету, потому что ему показалось это целесообразным, а завтра другой также, не испросив санкции Москвы, нажмет кнопку баллистической?

Как впоследствии говорил отец, именно в тот момент он нутром ощутил, что ракеты надо выводить, до беды недалеко. Настоящей беды.

Отец хмуро спросил у Малиновского: «Советовался ли с кем-нибудь генерал, спрашивал ли разрешение на пуск?» Малиновский ответил, что у него не оставалось времени и он решил действовать в соответствии с приказом Фиделя Кастро, отданным противовоздушным силам Кубы.

Отец взорвался: «В чьей армии служит генерал — советской или кубинской? Если в советской, то почему он позволяет себе подчиняться чужому главнокомандующему?»

Бушевал он недолго. Дело было не в генералах Гречко или Плиеве. Требовалось устранить саму возможность возникновения смертельно опасных столкновений. На расстоянии в одиннадцать тысяч километров задача представлялась непростой. Одной команды, даже самой строгой, может оказаться недостаточно. Какие решения примет Плиев в случае высадки американского десанта и удара с воздуха по ракетным базам?

В случае вторжения связь с Москвой станет проблематичной. Судьба человечества сосредоточится в руках генералов. Не дай бог, они проявят решительность. А что еще от них можно ожидать? Их дело воевать. Этому их учили.

Такие или примерно такие мысли промелькнули в голове у отца. Малиновский ожидал, переминаясь с ноги на ногу.

«Еще что?» — поднял голову отец.

Малиновский продолжал: «Зафиксировано еще одно нарушение воздушного пространства, на сей раз нашего. У-2 пересек границу Советского Союза. Почему-то это произошло на Чукотке. Что он там искал? Над нашей территорией он летал почти сорок пять минут. Подняли перехватчики, но они его не догнали, сеть аэродромов очень редкая».

Отец, казалось, даже обрадовался. В другое время министру обороны пришлось бы выслушать не один упрек.

«Самолет, нарушивший нашу границу, — сказал отец, — скорее всего заблудился. Нечего ему делать на Чукотке».