Сергей Хрущев - Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы

О содержании разговора, состоявшегося в Министерстве юстиции, я уже рассказывал.

Когда отец впоследствии пересказывал, в каком виде Роберт Кеннеди предстал перед Добрыниным, он с усмешкой добавлял: «И мы выглядели не лучше».

Президент взывает о помощи — так воспринял отец беседу Роберта Кеннеди с нашим послом. Тон разговора свидетельствовал о том, что промедление смерти подобно. Видимо, температура в вашингтонском котле дошла до опасной точки, грозил взрыв.

— Что еще? — теперь уже отец обращался к Трояновскому. Олег Александрович раскрыл серо-голубую папочку.

Донесения агентуры из разных частей земного шара свидетельствовали о росте напряженности, с американского континента шла наиболее тревожная информация: подразделения морской пехоты, авиация, сухопутные войска приведены в боевую готовность, ждут только команды на начало штурма.

Собственно, особого секрета уже и не существовало, о предстоящем не сегодня, так завтра десанте трубили все американские газеты.

— Все, — закрыл папку помощник.

— Так какие же есть мнения? — повторил свой вопрос отец.

Снова никто не отозвался. Да отец уже и не очень нуждался в советах. Картина складывалась ясная. Нужно, пока не началась война, принимать предложение Кеннеди, удовлетвориться его гарантиями о ненападении на Кубу и убирать ракеты. Иначе он может не устоять, а если прорвет плотину, тут костей не соберешь. Президент не рискнул, просто не смог рассказать своему окружению о данном им обещании. А это дурной знак. Все свидетельствовало о том, что он держится из последних сил. Тут уже не до торговли. И нечего цепляться за турецкие ракеты. Они погоды не делают. От торга придется отказаться. Жаль… Но жизнь дороже престижа.

Конечно, отцу хотелось бы получить более торжественно оформленные заверения американского президента о неприкосновенности границ Кубы. Например, в виде письменного соглашения или решения в рамках ООН. Именно на подобную процедуру он отводил две-три недели, о которых упоминал в своем последнем письме в Белый дом. Но, видно, там крепко припекло. Примерно так считал отец.

Говорил он, наверное, около часа. Постоянно возвращался к тезису, что слову Кеннеди следует верить, а просидит он в Белом доме долго, еще не менее шести лет. За это время такое можно сделать, горы своротить. Куба станет неприступной, богатой, счастливой.

А турецкие ракеты? Бог с ними. Да и уберет их Кеннеди рано или поздно. В последней беседе Роберт подтвердил это нашему послу, только просил не давить.

Отец прервался, оглядел присутствующих. Члены Президиума ЦК с привычным единодушием поддержали своего Первого секретаря. Он продолжил свой монолог.

Пока отец убеждал присутствующих, а главным образом, себя, Трояновский выскользнул из комнаты. Через приоткрывшуюся неширокой щелью дверь его жестами вызвал дежурный. Звонил из МИДа помощник Громыко Суслов, пришла новая информация. Прижав плечом телефонную трубку к уху, Олег Александрович торопливо записывал новости. О них следовало доложить немедленно, не ожидая пока фельдсвязь доставит сами документы.

Когда Трояновский вернулся в зал, все головы как по команде обернулись к нему: что там еще стряслось? Кто рискнет вызывать помощника Председателя Совета министров с такого совещания по пустякам? Закончив мысль, отец прервал свое выступление и как бы подтолкнул Трояновского: «Говорите».

Помощник стал докладывать: «Американский посол вручил послание президента Кеннеди, то самое, ничего нового». Это сообщение вызвало некоторое облегчение, в тот день добрых вестей не ждали.

Однако следующее сообщение вселяло беспокойство: из Вашингтона передавали, что по городу ползут слухи, будто бы в 5 часов дня ожидается новое важное выступление президента. О чем? Ничего не известно. Но не требовалось особой догадливости: в черный понедельник 22 октября он объявил о блокаде, теперь, в воскресенье 28-го на очереди следующий шаг — вторжение. Тут и гадать нечего. Сбывались вчерашние предостережения Роберта Кеннеди. Президента сломали, он не выдержал.

— В 5 часов по какому времени? — переспросил отец.

В ответ Трояновский только пожал плечами. На помощь ему пришел постоянный участник совещаний последних дней секретарь Совета обороны генерал Семен Павлович Иванов. Его почти одновременно с Трояновским вызывали к телефону, и сейчас он дожидался своей очереди, чтобы доложить об информации, добытой военной разведкой. Донесения ее агентуры подтверждали сообщение о предстоящем выступлении Кеннеди в 5 часов.

— Время московское, — отчеканил генерал. Никто не знает, действительно ли в донесении существовало подобное уточнение или Иванов принял грех на душу, посчитав, что лучше поторопиться, чем опоздать. Слова генерала развеяли последние сомнения — до катастрофы оставались считаные часы.

Иванов сел на свое место в углу комнаты.

У страха глаза велики! Американские телевизионщики объявили о повторе в воскресенье выступления президента от 22 октября, то есть недельной давности. Почему оно в сообщении из вашингтонской резидентуры вдруг превратилось в новое обращение главы государства к нации остается только гадать. После внесенной Ивановым «ясности» снова заговорил отец.

По его мнению, наше согласие на вывод ракет необходимо передать немедленно, как и предыдущее, сразу по радио, чтобы оно не опоздало. После публичного выступления Кеннеди перед нацией назад не повернуть.

Отец собрался тут же, не мешкая, начать диктовать письма. Стенографистки, сидевшие за маленьким столиком у стены, приготовились.

Однако Трояновский еще не покончил с новостями.

— Никита Сергеевич, пришло еще очень тревожное послание от Кастро, — как всегда Олег Александрович говорил тихим размеренным голосом, не позволяя себе понестись вскачь за стремительно убегающими событиями. — Сам текст письма еще в МИДе, но я записал основные идеи.

— Говорите, — проявил нетерпение отец.

— Кастро считает, а, по его мнению, источник информации у него надежный, что война начнется в ближайшие часы, — поглядывая в блокнот, докладывал Трояновский. — Точное время они назвать затрудняются, возможно, через 24 часа, но не более чем через 72. По мнению кубинского руководства, народ готов к отражению империалистической агрессии, они скорее умрут, чем сдадутся.

Олег Александрович перевел дух и продолжал:

— По мнению Кастро, перед лицом неизбежного столкновения с США нельзя допустить, чтобы империалисты нанесли удар, — он снова глянул в блокнот и повторил: — Первыми нанесли ядерный удар…

— Что?!

— Так мне передали, — внешне невозмутимо отозвался Трояновский.

— Что же, он предлагает нам начать атомную войну? Запустить ракеты с Кубы? — чуть спокойнее проговорил отец.