Александр Русов - Суд над судом: Повесть о Богдане Кнунянце

«Дожидаться полной солидарности в ЦК или в среде его агентов — утопия, — отвечал ему Ленин десятью днями позже. — „Не кружок, а партия“, милый друг!.. Допустим, у вас есть разногласия с „агентами“. Гораздо целесообразнее проводить свои взгляды в комитете, особенно если складывается дружный, принципиальный комитет, и вести в нем открытую, прямую, решительную линию, чем спорить с „агентами“… Чем недовольны Вы Рубеном? Свяжите меня непременно и с ним и с Лалаянцем непосредственно».

Тем временем подкатил октябрь. Некто Тихон в самом начале месяца сообщил из Одессы в Киев, что на днях в Николаеве видел Рубена, тогда как после кооптации в Петербургский комитет большевистской организации Кнунянц перестал быть Рубеном. Он стал Петровым. Товарищем Петровым. Это очередное перевоплощение совпало с «одним из наиболее ярких, богатых содержанием периодов его революционной деятельности». Так писал О. Г. Инджикян — автор монографии о Богдане Кнунянце. Сей обстоятельный труд обещал быть надежным компасом при поиске тех, кого я вознамерился отыскать в толще окаменевшего времени.

Я попросил итальянца Микеле Барончелли, уже несколько месяцев стажировавшегося в нашей лаборатории, рассказать о тех городах, в которых он неоднократно бывал, жил и учился. Поскольку о Брюсселе и Лондоне, где проходили съезды, а также о Женеве, откуда Богдан вернулся в 1905 году, я имел лишь книжные представления, мои попытки написать хотя бы несколько живых строк о них оказывались, разумеется, безуспешными.

К сожалению, Микеле не помог мне. Итальянец пожал плечами, как бы давая понять, что рассказывать, собственно, не о чем. Такое вот бесстрастное отношение было у него ко всему.

С первых дней у нас сложились настолько добрые, близкие отношения, что им не могла помешать даже та скверная смесь русских и английских слов, с помощью которой мы не без труда объяснялись.

— Доброе утро, — приветствовал я его по утрам. — Как настроение, Миша?

— Хорошо, синьор доктор. Perfectly well. [15] Прекрасно (англ.). Как поживает ваш дедушка?

— Вы хотели спросить, — поправлял я, — до какого места в его жизнеописании я добрался? Он сейчас в Петербурге.

— В Ленинграде, не так ли?

— Да, в Петербурге.

— А что он там делает? — спрашивал Микеле не без лукавства.

— Организует первый Совет рабочих депутатов.

— Простите…

— Первая русская революция, — объяснил я. — 1905 год.

— О, моя сестра тоже revolutionary, — оживился Микеле, — in Rome. [16] …революционерка… в Риме (англ.). Фашист at dead of night [17] …глубокой ночью (англ.). ножом ей в спину — так!

— Ее убили?

— Нет-нет, — улыбнулся Микеле. — Она уже здорова. Молодая, — пояснил он.

— Сколько ей лет?

— Двадцать три. Мама хочет, чтобы дома сидела. Просит папу запретить быть revolutionary. Пана говорит: дети должны интересоваться политикой. У меня красивая сестра, синьор доктор. She knows tier own mind. [18] Она твердо знает, чего хочет (англ.). Читает Ленина, дружит с хиппи, говорит, что Россия — родина коллективизации и революции. Родина хиппи.

Самое время было перевести разговор на мышей, мух, геропротекторы — на все то, что составляло предмет наших рабочих интересов.

Мы обсудили текущие дела. Вдруг Микеле спросил:

— Скажите, синьор доктор, вы верите в то, что можно продлить жизнь человека? Сделать старого молодым. Тар the time. [19] Обуздать время (англ.).

— Да, — сказал я, — верю.

— You want a niche in the temple of fame, [20] Вы хотите бессмертия (англ.). — заметил Микеле. — Но ведь Денкла обнаружил такие штуки, от которых ничего не спасает. Death hormone. [21] Гормоны смерти (англ.). Когда начинает работать эта машина, всему живому конец.

— Если мы узнаем, кто включает ее…

— Мы знаем, — Микеле ткнул пальцем в потолок закатил глаза. — Он щадит только cancer cells, [22] …раковые клетки (англ.). Только bugs and scorpions [23] …клопы и скорпионы (англ.). не боятся атомной бомбы. Только cancer cells не знают, что такое смерть. Человек окисляется слишком быстро. Быстрее, чем полимеры. Скажите, синьор доктор, почему вы так заботитесь… как это по-русски?.. почему вас так интересует ваш дедушка? Мои предки жили во Флоренции. Они ушли из Флоренции после revolt popolo minuto — тощих людей, have-nots. [24] …восстания неимущих (итал., англ.). Мои друзья тоже из знатных родов. Нас это мало интересует. За это не платят. Хорошее происхождение теперь ничего не стоит. Тебе платят столько, сколько стоишь ты сам. Я приеду домой и получу хорошую должность. У отца есть связи. Я куплю виллу, яхту, дорогой автомобиль. I'll hope a good position. [25] Займу хорошее положение (англ.). Почему, синьор доктор, у вас нет собственного автомобиля? У синьора профессора должно быть два собственных автомобиля.

— Мне доставляет радость ходить по земле пешком.

— Это оригинально. А вилла, синьор доктор, вам тоже не нужна?

— Пожалуй, нет.

— Я попытаюсь брать с вас пример. Не буду покупать виллу, автомобиль. I'll keep my tiead above water. [26] Я буду с трудом сводить концы с концами (англ.). — Он рассмеялся. — Вы рассуждаете, синьор профессор, как настоящий хиппи. Как баптист. Им тоже ничего не нужно. Я снова убеждаюсь в том, что Россия — страна великих замыслов и вымыслов. Страиа, в которой хорошо умеют жертвовать и мечтать. Это то, что в России умеют делать лучше всего.

Я встал.

— I beg your pardon, синьор доктор. Soviet of workers… Вы, кажется, так сказали. What next? [27] Извините… Совет рабочих… Как дальше? (англ.).

— Рабочий день давно начался, Микеле. Включайте прибор. Иначе вам не дадут хорошей должности. Поневоле придется to keep your head above water.

— Еще один вопрос. Last thing. [28] Последний (англ.). Зачем вы пишете свои романы? Хотите заработать деньги или it's relaxation? [29] …это способ расслабиться, отдохнуть от забот (англ.).

— Это средство продлить жизнь, — сказал я, протягивая ему листок с переписанными формулами. — Что вы скажете вот об этой структуре?

— Like a squirrel in a cage. [30] Точно белка в колесе (англ.).

Я достал с полки бюкс с двойной крышкой. Его дно едва прикрывал белый искрящийся порошок.

— Вот все, что смогли сделать синтетики, пытаясь воспроизвести «белку в колесе». Нужно провести возможно полные испытания.

Я не стал объяснять Микеле, что это вещество почти отвечает структуре V, рядом с которой лет восемьдесят назад экзаменатором был поставлен жирный вопросительный знак.

— Прошу вас только об одном. Предельная аккуратность. Это все, что мы имеем. Испытайте на мышах. Как обычно.

— Океу.

— Непременно проконтролируйте, как будет изменяться содержание препарата в крови.

— Океу.

На следующий день Микеле рассказывал: