Николай Молчанов - Генерал де Голль

Теперь голлисты начинают с невиданной решимостью открыто добиваться своей цели. Во время нового кризиса Национальный совет социальных республиканцев потребовал от депутатов парламента «перед угрозой катастрофы немедленно сформировать правительство общественного спасения, которое объединило бы представителей всех политических тенденций, подобранных в парламенте или вне его, под председательством лица, престиж и авторитет которого признан всеми французами».

Речь шла, естественно, о де Голле. Однако его час еще не пробил. Пока в пользу де Голля складывалось лишь настроение, но отнюдь не соотношение политических сил. 12 июня, после обычного дележа портфелей и разных сделок, формируется правительство правого радикала Буржес-Монури. В отличие от правительства Ги Молле, имевшего «социалистическую» окраску, это был вполне правый, реакционный и бездарный кабинет. Его политика во всех направлениях продолжала и углубляла порочную, слабую, колеблющуюся линию предыдущего правительства. Буржес-Монури продержался всего два с половиной месяца, из которых полтора пришлось на каникулы Национального собрания, что несколько продлило его пребывание у власти. Но уже 30 сентября, не без участия Жака Сустеля, он был свергнут и начался новый, 18-й правительственный кризис в истории Четвертой республики. Он продолжался 35 дней и оказался невиданно сложным и напряженным. Это было вскоре после полета первого советского спутника Земли, и газеты обошла крылатая фраза одного депутата: «Скоро гораздо легче будет попасть на Луну, чем сформировать во Франции правительство!»

Во время лихорадочных поисков кандидата на пост премьера его резиденция — «Отель Матиньон» — освещалась восковыми свечами. Весь Париж был погружен в темноту, не работало метро, остановились электропоезда. Страна была парализована не только правительственным кризисом, но и гигантскими забастовками. Если в

1956 году в забастовках участвовало 982 тысячи человек, то в 1957 году —2964 тысячи. Особенно широкий размах забастовки приобретают в октябре, в период правительственного кризиса. Это напоминало всем, что, как ни важна проблема Алжира, неизменным фактором жизни Франции является жестокая классовая борьба, что социальные проблемы все более властно требуют своего решения. С этим так или иначе должны были считаться все политические деятели.

Какова же была позиция де Голля, который, конечно, не мог не замечать столь крупного явления в жизни страны, как массовое забастовочное движение в конце

1957 года? Несмотря на известные семейные связи, де Голль никогда не считал себя представителем буржуазии. Действительно, он не был банкиром или владельцем промышленного предприятия, никогда не имел акций какой-нибудь фирмы. Он владел лишь сравнительно небольшой чисто личной собственностью. Но тем не менее его позиция, продиктованная, как он был искренне убежден, заботой только о величии Франции, а отнюдь не о выгоде тех или иных капиталистических группировок, отвечала именно их интересам. По его глубокому убеждению, жизнь каждого француза имела смысл, если только она подчинена заботе об укреплении позиций Франции в мире. И он просто был не способен понять, как можно думать при этом о повседневных «мелких» материальных заботах.

«Французы, — говорил он одному из своих визитеров, — не имеют больше великих национальных стремлений. Они думают о своем жизненном уровне, что не является национальной задачей. А в это время есть страны, которые меньше думают о жизненном уровне, покоряя мир. Они завоюют его, даже не сражаясь». Примерно в это же время в другой беседе генерал сказал: «Что касается меня, то я не уподобляюсь этим технократам, которые твердят: Франция? Мы ее не знаем. Мы знаем только французов. Франция — это 45 миллионов потребителей». И он добавил в связи с вопросом о повышении жизненного уровня: «Это важно для французов. Но не для Франции…»

Итак, перефразируя известное крылатое выражение, можно сказать, что де Голль придерживался принципа: «Величие вместо масла». Такая позиция, конечно, не могла способствовать росту его популярности. Хорошо еще, что подобные принципы де Голль не выдвигал публично, излагая их только в узком кругу своих приближенных. Но, рано или поздно, они резко скажутся на его политической судьбе…

Между тем правительственный кризис продолжался. Новый кабинет пытались сформировать сначала Ги Молле, потом Р. Плевен, А. Пинэ, М. Шуман, снова Ги Молле… Только страх перед гигантским забастовочным движением заставил в конце концов представителей всех основных некоммунистических партий отодвинуть на второй план разделявшие их противоречия и сформировать правительство из представителей девяти партий во главе с Феликсом Гайяром, правым радикалом, близким сотрудником Рене Мейера и Жана Моннэ, которого называли воспитанником дома Ротшильда. Этот самый молодой из всех послевоенных премьеров (38 лет) возглавил комбинацию весьма старого стиля. В основных вопросах — Алжир и экономика — Гайяр начал проводить еще более консервативную и авантюристическую политику. При Гайяре авторитет Четвертой республики упал необычайно низко. К прежним причинам всеобщего недовольства он лишь добавил новые, особенно в области внешней политики.

Если и раньше англосаксонские державы третировали Францию, то теперь они совершенно откровенно рассматривали ее в качестве второстепенной страны. Соединенные Штаты используют обострение отношений Франции с арабскими народами из-за войны в Алжире для укрепления собственных позиций в Северной Африке и на Ближнем Востоке. В ноябре 1957 года возник конфликт по поводу поставок оружия Тунису из США и Англии. Французские «ультра» яростно вопили, что это оружие попадает в Алжир, что Тунис, бывшая колония франции, переходит под американский контроль. Гайяр попытался заставить США и Англию отказаться от вмешательства в сферу французских интересов, но безрезультатно. Более того, катастрофическое финансовое положение Франции вынуждало его подчиняться указаниям Вашингтона. Ведь в конце 1957 года он добивался от США получения займа в 650 миллионов долларов. Ему пришлось за это согласиться с размещением на французской территории американских ракетных баз.

Однако внешнеполитические неудачи правительства Гайяра еще только начинались. Главные события развернулись после 8 февраля 1958 года. В этот день французская военная авиация произвела зверскую бомбардировку тунисской деревни Сакиет-Сиди-Юсеф, расположенной на границе с Алжиром. Налет был предпринят в качестве репрессии за поражение, которое нанесли неподалеку от этого места алжирские повстанцы французскому отряду. Чтобы отомстить за него, французское командование решило уничтожить тунисскую деревню, где якобы укрывались алжирцы. Бомбами и пулеметным огнем было убито 75 ни в чем не повинных тунисцев, среди них 21 ребенок. Никаких алжирцев в деревне не оказалось. Чудовищное преступление взволновало весь мир. Тунис разорвал дипломатические отношения с Францией и обратился в Совет Безопасности ООН. В это время на сцене появились с присущим им «великодушием» американцы. Они предложили (вместе с Англией) свои «добрые услуги» для урегулирования франко-тунисского конфликта. Эта миссия была поручена Роберту Мэрфи, о котором уже шла речь в связи с событиями в Алжире в 1943 году. Нетрудно представить реакцию французских колонизаторов на деятельность миссии «добрых услуг», которую истолковали как форму прямого вмешательства США в дела Франции. Сторонники де Голля не замедлили воспользоваться новым кризисом. Один из голлистских лидеров — Мишель Дебрэ писал в своей газете «Курье де ла колер», что Гайяр способствует американским планам интернационализации алжирского вопроса, что уже разработан план установления «протектората НАТО над Алжиром».