Николай Молчанов - Генерал де Голль

А генерал де Голль бросал в микрофон взволнованные, но твердые слова: «Началась решительная битва… Битва во Франции, конечно, будет битвой за Францию!.. Для сынов Франции, где бы они ни были и кем бы они ни были, простой и священный долг — разить врага всеми средствами, какими они располагают. Выполняйте в точности приказы французского правительства и руководителей, коих оно уполномочило давать распоряжения. Из-за туч, набухших нашей кровью и слезами, уже проглянуло солнце нашего величия!»

Французский народ услышал два противоречивых призыва. Главнокомандующий войсками союзников призвал его соблюдать спокойствие. Глава Временного правительства, наоборот, требовал разить врага всеми средствами. Эйзенхауэр призывал подчиняться только союзному командованию, а де Голль — только французскому правительству. Кроме того, в Лондоне де Голль заявлял, что деньги, напечатанные союзниками, фальшивые, и французское правительство их не признает. Де Голль решил, что французские офицеры связи не будут сопровождать штабы союзников, дабы не содействовать «узурпации».

Между тем гигантское сосредоточение техники позволило союзникам успешно провести высадку в Нормандии. Они закрепились на небольшом плацдарме, концентрируя здесь войска для продолжения наступления, благоприятные перспективы которого не вызывали сомнений. Ведь основные силы Германии безнадежно завязли на восточном фронте. Благодаря победам Советской Армии освобождение Франции началось успешно. Де Голль, естественно, стремился попасть на первый свободный клочок французской земли. Собственно, для этого он главным образом и прилетел в Лондон. Но если раньше де Голлю доступ во Францию преграждали Гитлер и Петэн, то теперь это делает… Черчилль! Он решительно возражает против появления генерала на освобожденном куске Нормандии.

14 июня 1944 г. На освобожденной земле

Наконец, после тягостных проволочек, тянувшихся целую неделю, британский кабинет дает свое согласие. На борту миноносца «Комбаттант» де Голль вместе с небольшой свитой сотрудников пересекает Ла-Манш. На рассвете 14 июня «Комбаттант» бросает якорь у французского берега. Де Голль переходит в амфибию и высаживается на перепаханном гусеницами танков песчаном пляже в 250 метрах от маленького нормандского порта Курсель. Командующий союзными силами на этом плацдарме генерал Монтгомери предоставляет в распоряжение де Голля несколько джипов. Де Голль тут же назначает прибывшего с ним Франсуа Куле комиссаром освобожденной территории Нормандии, а полковника Шевинье — начальником военного округа. Он приказывает им немедленно ехать в расположенный неподалеку городок Байе, подготовить там утверждение новой власти и встречу генерала с населением. Сам же он отправляется пока с кратким визитом к генералу Монтгомери. Затем происходит встреча с первым освобожденным французом. Им оказался худощавый деревенский кюре, который заявляет, что слышал выступления де Голля по радио и что он всегда помогал патриотам. Он просит разрешить пожать руку генералу. «Господин кюре, — отвечает де Голль, вылезая из джипа, — я не только пожму вам руку, я обниму вас».

После объятий тронулись дальше и вдруг заметили двух жандармов на велосипедах, направляющихся им навстречу. Шарль де Голль остановил машину, а жандармы, заметив генеральские звезды, соскочили с велосипедов и взяли под козырек. «Друзья мои, — обратился он к ним, — я генерал де Голль и прошу вас оказать мне услугу. Я направляюсь в Байе. Не можете ли вы сделать крюк и предупредить там о моем прибытии. Мы задержимся здесь пятнадцать минут». Жандармы поспешно вскочили на велосипеды и, нажимая на педали, помчались выполнять поручение. Провожая их взглядом, де Голль произнес: «Ну вот, меня и признали». В лице кюре — церковь, а в лице жандармов — государство признали власть де Голля! Чего стоит против них какой-то Рузвельт, упорно отказывающий де Голлю в признании!

При въезде в город генерала встречают Франсуа Куле, городской мэр и члены муниципального совета. Де Голль выходит из машины и, окруженный толпой радостных мальчишек, идет пешком к центру города, отвечая на приветствия жителей. На площади Шато де Голль произносит речь перед собравшейся толпой. Местный епископ Пико (его де Голль принимает первым) освящает установление новой власти пением «Те Deum».

В здании супрефектуры происходит церемония передачи власти. Вишистский супрефект Роша заменяется срочно избранным на его место крупным местным землевладельцем Трибуле. Но вот беда, у нового супрефекта нет парадного мундира. Видя, что Роша одинакового роста с ним, Трибуле просит его одолжить свой мундир. Тот охотно соглашается, но вдруг, спохватившись, говорит, что ведь пуговицы на его мундире украшены «Франциской» — символ государства Виши… Итак, за исключением небольшой детали — пуговиц, власть коренным образом переменилась!

Посещение первых освобожденных территорий

Все происходившее 14 июня 1944 года в небольшом нормандском городке занесено, разумеется, в весьма романтизированной форме в анналы голлистской истории в качестве события исключительной важности. Сам де Голль в своих мемуарах, описывая первую встречу с освобожденной Францией, отмечает: «Доказательство получено: в метрополии, так же как и в империи, французский народ ясно показал, на кого он возлагает обязанность руководить им». Странное дело: обладая искусством утонченной иронии, генерал иногда вдруг совершенно утрачивал чувство юмора и меры…

Вернувшись 15 июня в Лондон, де Голль, удовлетворенный своей встречей с Францией, пишет любезное примирительное письмо Черчиллю. Тот немедленно откликается ответным письмом, в котором заверяет в своей дружбе и выражает надежду, что между де Голлем и Рузвельтом также установятся добрые отношения. Идеи сообщает де Голлю о своем желании разработать, наконец, вместе с Вьено соглашение по спорному вопросу о власти во Франции. 16 июня де Голль улетает в Алжир, а через десять дней отправляется в Италию, чтобы посетить действующие там французские войска. В Риме де Голль был принят папой Пием XII. Ватикан до сих пор не признавал «Свободную Францию» и сохранял тесные отношения с Виши. Французская католическая церковь соответственно оказывала безоговорочную поддержку Петэну. В своих мемуарах де Голль описывает встречу с папой благоговейным тоном правоверного католика. Однако даже в этом описании, отдающем незабытыми уроками коллежа иезуитов, не скрывается вполне мирской смысл встречи с наместником престола Святого Петра. Де Голль добивается содействия Ватикана в привлечении французской церкви на сторону его правительства. Это тем более важно, что консультативная ассамблея в Алжире приняла решение о предоставлении избирательных прав женщинам, составляющим основную массу верующих.