Сергей Чупринин - Признательные показания. Тринадцать портретов, девять пейзажей и два автопортрета

Впрочем, достаточно историй, когда тот или иной литератор преднамеренно и по собственной воле меняет свою репутацию к худшему — как посмертную (случай Нагибина), так и прижизненную (случай Галковского). Поговорим о примерах иного рода. Тем более что речь пойдет о подозрениях в антисемитизме и вообще в ксенофобии, а нет, наверное, надобности напоминать, что эти подозрения по своей тяжести и по своим репутационным последствиям сопоставимы только с характерными для советской эпохи обвинениями в сотрудничестве с органами госбезопасности. Уличенный (или заподозренный) в антисемитизме литератор часто становится «нерукопожатным», подвергается остракизму и вынужден даже менять среду своего пребывания — скажем, издания, в которых он печатается, писательские ассоциации, в которых он состоит, и т. д. [108] Много лет прошло, но до сих пор памятно, какой скандал с далеко идущими последствиями вызвало неожиданное для большинства литераторов заявление тогдашнего руководителя МСПС (Международного сообщества писательских союзов) Тимура Пулатова о том, что православные и мусульмане должны объединиться против сионистской угрозы. 60-й конгресс Международного ПЕН-клуба (сентябрь 1993 г.) по инициативе английского и датского ПЕН-центров исключил Пулатова из своих рядов за «публичные высказывания, носящие откровенно расистский характер и оскорбительные по отношению к отдельным религиям, к Международному ПЕНу и другим национальным центрам и их членам», а демократически ориентированные Союз российских писателей, Союзы писателей Москвы и Санкт-Петербурга, в том числе и по этой причине, прекратили с МСПС какие бы то ни было отношения.

Такова цивилизационная, принятая и в современной России норма. Но вот вопрос: всегда ли квалификация того или иного высказывания, того ли иного поступка как антисемитского становится общественно значимым скандалом? Ответ: разумеется, не всегда. Так что Станислав Куняев или Владимир Бушин могут, не опасаясь кого-либо изумить, сколь угодно часто и сколь угодно наглядно демонстрировать свои ксенофобские наклонности, ибо эти их наклонности не только всем давно хорошо известны, но и составляют основу их личных репутаций.

Есть случаи, несравненно более сложные. Такова, например, история с книгой Александра Солженицына «Двести лет вместе», как раз и посвященной русско-еврейским взаимоотношениям.

Ее ждали. Одни — не сомневаясь, что писатель наконец-то из латентной формы в наглядную переведет собственный антисемитизм, проявленный (или будто бы проявленный) уже в его более ранних произведениях. Другие — опять-таки не сомневаясь, что эти книги снимут с Солженицына, опять же наконец-то, все обвинения в антисемитизме.

С разрывом в год оба тома солженицынского исследования поступили на рынок. О них, разумеется, много писали, и писали разное, с прямо противоположных позиций. Но скандала не вышло. По той простой причине, что все, кто откликнулся на двухтомник «Двести лет вместе», не только не переменили свое априорное мнение о Солженицыне, но и укрепились в нем. Так, Григорий Бакланов в обширном памфлете «Кумир», прочтя обе книги «с карандашом, не спеша», нашел, что «как историческое исследование» они «совершенно ничтожны и не заслуживают подробного разбора». Зато еще раз удостоверился в том, что «Солженицын не любит евреев», «даже ненавидит» и «эта ненависть зоологического свойства», так что вполне уместно будет применить к нему слова Лиона Фейхтвангера «Не каждый подлец — антисемит. Но каждый антисемит — подлец» [109] Эта работа Г. Бакланова в России пока не напечатана, появившись лишь страницах исследующего проблемы еврейской цивилизации журнала «Nota Bene» (2004, № 5), который выходит в Иерусалиме под редакцией Эдуарда Кузнецова. Тем не менее она размещена сразу на нескольких сайтах Рунета и, следовательно, вполне доступна российскому читателю. См., в частности: http://lib.ru/proza/baklanow/kumir.txt http://thelib.ru/books/baklanov_grigoriy/kumir-read.html http://www.volna.medialist.ru/volna/knigi/knigi/bib/bib/02/baklanow/kumir.htm .

Если подходить к этому вопросу сугубо количественно, то нетрудно убедиться, что среди сотен и печатных, и сетевых откликов такая точка зрения, безусловно, преобладает [110] См. например, только книги, вышедшие отдельными изданиями: С. Резник . Вместе или врозь? Заметки на полях книги А. И. Солженицына. М.: Захаров, 2003; В. Опендик . Двести лет затяжного погрома. В 2 т. Нью-Йорк, 2003; В. Оскоцкий. Еврейский вопрос по Александру Солженицыну. М.: Academia, 2004; С. Глейзер . Анти-Солженицын: Двести лет как жизни нет. М.: Яблоко, 2005; М. Дейч . Клио в багровых тонах: Солженицын и евреи. М.: Детектив-Пресс, 2006. . Но, преобладая количественно, она отнюдь не является единственной. Защитники Солженицына в прямую полемику с его обвинителями не вступили, но, тем не менее, ясно изложили свои взгляды, увидев «величие Солженицына» в частности и в том, что он умеет корректно «вести ответственный разговор о том, что мучает очень многих» [111] А. Немзер . Замечательное десятилетие русской литературы. М.: Захаров, 2003, с. 495–500. . Их позиция, таким образом, не переменилась, как, впрочем, не переменились позиции и тех, кто истолковал двухтомник Солженицына как исповедь застенчивого антисемита или как манифест воинствующей ксенофобии. А раз status quo соблюдено, то откуда же взяться скандалу?

Такому, например, какой еще в 1986 году вызвал обмен письмами между историком Натаном Эйдельманом и писателем Виктором Астафьевым [112] Эти письма были впервые опубликованы в журнале «Даугава» (1990, № 6, сс. 62–67). Адрес в интернете: http://lib.ru/proza/astafiew/p_letters.txt. Развернутым комментарием к письмам явилась напечатанные там же статья Юрия Карабчиевского «Борьба с евреем» и ответы В. Астафьева корреспонденту французской газеты «Liberation», писателю Дмитрию Савицкому. Наиболее обстоятельный разбор всего сюжета см. в статье К. Азадовского «Переписка из двух углов Империи» (журнал «Вопросы литературы», 2003, № 5; адрес в интернете: http://magazines.russ.ru/voplit/2003/5/azadov.html) .

Дело уже давнее, поэтому напомним, что на заре перестройки Астафьев, преодолевая сопротивление цензуры, напечатал в журнале «Октябрь» роман «Сентиментальный детектив» (1986, № 1), а в журнале «Наш современник» рассказ «Ловля пескарей в Грузии» (1986, № 5). В рассказе грузины были представлены высокомерными торгашами, беззастенчиво обирающими доверчивых русских людей, — и реакция последовала незамедлительно. Уже в июле «Наш современник» вынужден был напечатать протестующее письмо И. Абашидзе, Ч. Амирэджиби и О. Чиладзе [113] «Наш современник», 1986, № 7. См. также: Буачидзе К . Такое длинное, длинное письмо Виктору Астафьеву и другие послания с картинками в черном-белом цвете. Тбилиси: Ганатлеба, 1989 (написано в июле-августе 1986 г.). , а на очередном (и, как оказалось, последнем) съезде писателей СССР грузинская делегация потребовала от автора рассказа извинений и, не дождавшись их, демонстративно покинула зал заседаний в Большом Кремлевском дворце, так что в конце концов публичные извинения от имени русских писателей вынужден был принести один из старейших делегатов съезда Гавриил Троепольский. В кулуарах много говорили и об астафьевском романе, о том, что в нем писатель, наряду с вполне традиционными для деревенщиков выпадами в адрес городской интеллигенции, позволил себе недобрым словом помянуть «десяток еврейчат», занимающихся русской литературой. Впрочем, опасения, уж не встал ли и Астафьев, вслед за Владимиром Солоухиным, Василием Беловым и Валентином Распутиным, на позиции воинствующего национализма и, соответственно, антисемитизма, звучали вот именно что в кулуарах. О гласности в ту пору еще никто не слыхивал, проблема русско-еврейских отношений была в советской печати абсолютно табуирована, так что, возможно, эти опасения рассосались бы сами собою, — благо, Астафьев располагал к тому времени одной из самых безупречных писательских репутаций, в том числе и в глазах либеральной интеллигенции, чувствительной к самомалейшим проявлениям ксенофобии.