Анатолий Собчак - Тбилисский Излом, или Кровавое Воскресенье 1989 года

"Было установлено, что доклад и оценка комиссии будут приняты без дебатов и лягут в основу постановления съезда. Однако на следующий день, 24 декабря 1989 года, после выступления председателя парламентской комиссии слово было предоставлено главному военному прокурору. Всеми своими положениями и оценками его содоклад разошелся с парламентским докладом. Жертвы трагедии оказались в роли обвиняемых, действия атаковавших митинг сил названы правомерными. Но не один лишь "доказательственный ряд" вызвал мое возмущение – сама атмосфера, в которой он излагался. Ему аплодировали так горячо, с такой нескрываемой мстительной радостью, с какой еще недавно в том же зале встречали шельмование академика Андрея Сахарова. Аплодировали не только депутаты – мои соседи по правительственной ложе. Эти рукоплескания потрясли меня тем, что в них открывалось. Не истину чествовали коллеги – силу и неправду, несправедливость и торжество клановых интересов. "Наша взяла!" – слышалось в овации, устроенной военному прокурору".

Многих тогда после публичного заявления Шеварднадзе об отставке интересовало, на основе чего он пришел к выводу об опасности заговора и военного переворота. Шеварднадзе не смог тогда представить каких-либо документов, изобличающих заговорщиков. В основе его поступка лежала скорее уверенность крупного государственного деятеля, умеющего думать и анализировать происходящее. Его повседневные встречи с генералами, которые не только не хотели перестраиваться и отказываться от прошлого, но спали и видели, как это прошлое возвращается со всеми его привилегиями, с подавлением инакомыслящих, с комфортным политическим и житейским существованием. Именно тогда Шеварднадзе доказал, что для него самого интересы страны, интересы его народа неизмеримо выше его собственных интересов. Именно в эти годы с ним произошла та удивительная метаморфоза, которая вывела его в ряд выдающихся прогрессивных политических деятелей демократической ориентации и принесла ему популярность во всем мире.

Незаурядность личности Шеварднадзе победила в нем его номенклатурное прошлое и ту роль, которую ему навязывала сама жизнь. Именно это позволило ему стать лидером своего народа и возглавить в самое трудное для Грузии время процесс национального возрождения и демократического обновления республики.

Мне довелось не раз встречаться с Шеварднадзе и во время его выступлений в Верховном Совете, и на заседаниях правительства, и во время проведения различных международных конференций и форумов. Были и дружеские встречи в неофициальной обстановке. При обсуждении любого вопроса в любом выступлении его неторопливая, проникнутая чувством собственного достоинства речь, всегда выделялась и обращала на себя внимание простотой и убедительностью аргументов, сдержанностью оценок и высказываний, а также той убежденностью, которая всегда придает особый вес словам.

…Шеварднадзе прилетел в Тбилиси в тот же день, когда вся Грузия замолкла, оглушенная происшедшим. Он сразу же начал встречаться с людьми и из первых рук получил сведения об использовании военными при разгоне митинга газов и саперных лопаток. Впоследствии в интервью журналу "Огонек" Шеварднадзе скажет:

"Когда мы с Разумовским приехали в Грузию, то начали с того, что каждое утро проводили оперативное совещание с участием членов ЦК, правительства, военных, прокурора, представителей КГБ, секретарей райкомов города. Как правило, на совещаниях всегда присутствовал и товарищ Катусев. Уже на втором заседании свидетели стали говорить о применении саперных лопаток против демонстрантов. Помню, спросил всех участников совещания: так ли это? Военные отвечали: никаких лопаток не было. На следующий день я снова задаю вопрос, потому что о лопатках мне уже говорили на встрече в Академии наук. Опять все отрицают, в том числе и военный прокурор отрицает… Только на третий день было сказано, что лопатки – табельное оружие – были и солдаты имели право применить их как средство защиты. То есть в течение двух с половиной дней членам высшего политического руководства мешали установить эту элементарную истину. Руководители операции и люди, которые вели следствие, без зазрения совести лгали. Потом появились слухи, что были применены химические средства. Я сразу задаю вопрос: "Скажите честно: было? Слухи ходят, все спрашивают. Мне надо выступать перед народом. Я же не могу сказать людям, что я не в курсе, все же я член Политбюро". "Какие там химические средства?! – отвечают. – Никаких химических средств не было. Заявляем со всей ответственностью. Все это клевета. Это дезинформация, провокаторы хотят возбудить людей". Я проверил, а на встречах в коллективах люди уже решительно допрашивают меня: "Если вы член Политбюро, то вы должны знать, что происходило. А мы точно знаем, что химические ядовитые вещества применялись". Опять я пытаюсь задать участникам операции и прокурору тот же вопрос. Опять они все отрицают.

Отчетливо помню: встает на заседании бюро министр здравоохранения республики и говорит, что в больницах лежат десятки людей с ожогами верхних дыхательных путей, типичных для случаев химического отравления. Говорит, что врачам нужно знать, что было применено, чтобы знать, как спасти людей, облегчить их страдания.

В ответ – единодушный хор военных: ничего такого не было и быть не могло.

И только на седьмой или на восьмой день моего пребывания они наконец сказали: да, внутренние войска применили табельное химическое оружие "черемуха". А ведь до этого говорили, что если какие-то химические средства применялись, то делали это сами участники демонстрации в провокационных целях".

Роль Шеварднадзе в обнародовании правды о тбилисских событиях огромна. Конечно, полностью замолчать или исказить происшедшие события властям все равно бы не удалось – не те времена! Но именно Шеварднадзе разрешил приехать в Тбилиси представителям ВОЗ и других международных организаций, чтобы они могли на месте разобраться в том, какие химические вещества были применены при разгоне митинга. Он также содействовал тому, чтобы в средствах массовой информации появились объективные свидетельства о происшедшем.

Если посмотреть, что писали о тбилисских событиях в центральной и грузинской печати, которая в те дни еще полностью контролировалась компартией, то легко убедиться в стремлении изобразить происшедшее как попытку кучки экстремистов (да еще опьяненных алкоголем и наркотиками) организовать беспорядки. Для того же, чтобы как-то объяснить, почему жертвами событий стали в основном женщины, была пущена в ход версия о том, что мужчины прикрывались женщинами при столкновении с войсками.