Анатолий Собчак - Жила-была коммунистическая партия

Если сравнивать М. Горбачева с его предшественниками на посту Генерального секретаря ЦК КПСС, такими, как Брежнев, Черненко или Андропов, то его превосходство очевидно. Единственное, в чем он уступал им – в осознании того, какой необъятной властью обладает Генеральный секретарь ЦК КПСС. Именно поэтому, а может быть в силу особенностей своего характера, он так и не научился этой властью пользоваться. Но справедливости ради нужно сказать, что этот недостаток Горбачева вполне компенсировался его женой – Раисой Максимовной, которая прекрасно знала цену власти и пользовалась ею в полном объеме.

Популярность Горбачева среди населения в Советском Союзе и во всем мире росла стремительно. Поначалу новый Генеральный секретарь говорил примерно то же, что и его предшественники: о необходимости идти ленинским путем к построению коммунизма, об опасности империализма и т. д. и т. п. Новым было то, как он это говорил! Мы впервые услышали выступления, не читаемые по бумажке, а произносимые свободно и без видимого напряжения.

Контраст со всеми предшественниками и собственным окружением Горбачева был столь велик, что поначалу для роста его популярности не имело значения, что он говорит. А затем появились и неизвестные ранее понятия и слова: "перестройка", "ускорение", "человеческий фактор", "новое мышление". Все скорее почувствовали, чем поняли, – грядут перемены.

Перед Горбачевым, когда он достиг вершины власти, сразу же возникла необходимость тяжелого выбора: страна находилась в длительной и глубокой стагнации (застое), затронувшей все стороны жизни общества, но особенно тяжело поразившей экономику. Экономика продолжала еще функционировать только потому, что страна получала нефтедоллары, а также потому, что население, которое ничего не могло купить из-за отсутствия товаров, относило большую часть получаемых денег в сберкассы, откуда они тут же изымались государством и бездарно тратились на поддержание военной мощи, войну в Афганистане, помощь другим компартиям, поддержку националистических режимов и т. д.

В этих условиях были только две возможности: первая – продолжать прежнюю политику, закручивая гайки, и усиливать репрессии, как это попытался сделать Андропов, или вторая – пойти по пути реформирования экономики и общества в целом, не очень представляя, чем все это может закончиться.

Горбачев выбрал второе, т. е. сделал исторический выбор в пользу реформ, в пользу создания другого общества, чем то в котором мы жили. Этот выбор определил все остальное. Очевидно, что если бы в апреле 1985 года в борьбе за кресло генсека победил один из его соперников – ленинградский секретарь романов или московский секретарь Гришин, – то выбор был бы иным, со всеми вытекающими отсюда последствиями, и прежде всего с катастрофическим ростом научного, технического и производственного отставания нашей страны от развитых стран.

Те, кто сегодня проклинает Горбачева и обвиняет его во всех смертных грехах, так и не поняли главного: он сделал правильный исторический выбор в пользу перемен, в пользу реформ. Другое дело, как он действовал потом и осуществлял эти реформы.

Попытки реформирования экономики предпринимались в Советском Союзе и раньше, но безуспешно. Наиболее серьезная попытка либерализации плановой экономики была предпринята в начале 70-х годов (реформы Косыгина-Либермана), но, встретив сопротивление партийной номенклатуры, реформы были вскоре свернуты.

Это еще раз показало невозможность постепенного реформирования (либерализации) экономической и политической системы при сохранении абсолютного господства партии в политической сфере, а государства в сфере экономики. Сама жизнь показала, что в нашей стране китайский (дэнсяопиновский) вариант экономических реформ – с развитием частного предпринимательства в ограниченной сфере – просто не проходит. Поэтому те, кто сегодня сетует, что мы пошли по другому пути, расписывая достоинства китайских реформ, с сохранением однопартийной системы и руководящей роли компартии, – просто выдают желаемое за действительное.

К моменту избрания Горбачева генсеком необходимость перемен ощущалась всеми. Речи и действия Горбачева поначалу вызывали практически единодушную поддержку и восхищение. Общие цели перестройки и нового мышления, провозглашенные Горбачевым: ускорение социально-экономического развития, совершенствование и модернизация хозяйственного механизма, гласность, построение правового государства и развитие демократических начал в жизни общества – отвечали ожиданиям общества и были поддержаны большинством населения и даже частью партийно-советской номенклатуры.

Название известного фильма "Так жить нельзя!" лучше всего выражало настроение общества, уставшего и от лжи, и от афганской войны, и от маразма правящей геронтократии. Характерно, что и сам Горбачев, ухе после отставки, отвечая на вопросы журналистов, почему он начал перестройку, сумел дать только одно объяснение: так дальше жить было невозможно.

Но как только от провозглашения общих целей перестройки Горбачев переходил к конкретным действиям, тут же обнаруживалось, что его начинания не получают единодушной поддержки, а, наоборот, встречают сильнейшее сопротивление аппарата. Да и сами начинания не отличались ни продуманностью, ни здравым смыслом. И борьба с алкоголизмом, и попытки реформирования экономики (ускорение, обернувшееся громадным ростом бюджетного дефицита; введение госприемки продукции на предприятиях, приведшее к массовому ее возврату на переделку, росту цен и увеличению дефицита товаров в магазинах; меры по совершенствованию хозяйственного механизма, вызвавшие его перебои, и т. д.) – все, что ни предпринимал Горбачев, почему-то давало обратный результат, подрывало доверие к перестройке в глазах населения.

Справедливости ради надо сказать, что дело тут не только в отсутствии у инициаторов перестройки сколько-нибудь продуманного и ясного плана реформ. Немалую роль в искажении и неудачах реформаторских начинаний Горбачева сыграло традиционное российское отношение к реформам и реформаторам. Реформы Александра I ("дней Александровых прекрасное начало"), как известно, завершились военными поселениями;

реформы Александра II – народовольческим террором и убийством царя; реформы Столыпина – его убийством и революцией, погубившей Россию. Печальные уроки, но тем более их надо было учитывать, начиная реформы.

Существуют диаметрально противоположные оценки не только самих реформ Горбачева, но и темпа их проведения. Радикал-демократы обвиняли и до сих пор обвиняют Горбачева в нерешительности, медлительности, склонности к компромиссам. По их мнению, изменения происходили слишком медленно. Коммунистические фундаменталисты типа Лигачева и даже умеренные – типа Рыжкова, напротив, считали, что он слишком спешит, слишком много свободы и прав дал советским людям, не готовым к этому и неспособным правильно ими распорядиться.