Теодор Гладков - Джон Рид

Рид открыто обвинил в печати американские нефтяные тресты в том, что они разжигают кровопролитную войну в Мексике, и потребовал привлечь их к ответственности. Более того, он во всеуслышание заявил об ответственности правительства Соединенных Штатов за горе и страдания мексиканского народа.

«США хотят навязать Мексике свои так называемые великие демократические установления: правление трестов, безработицу и наемное рабство, — писал Рид. — Правительство США постоянно подчеркивает, что оно является противником конфискации земельной собственности, но для разрешения земельного вопроса в Мексике нет иного пути, кроме такой конфискации. Оно желает развратить народ Мексики и сделать из мексиканцев маленькие коричневые копии американских бизнесменов и американских рабочих, как оно уже сделало это с народами Кубы и Филиппин».

Мотивы пристального внимания Соединенных Штатов к мексиканской революции не были секретом для Рида, как, впрочем, и для многих других.

К 1910 году — последнему году владычества Порфирио Диаса — вложения американского капитала в Мексике достигли фантастической цифры — 1058 миллионов долларов, намного превысив вложения самих мексиканцев.

Рид резонно полагал, что владельцы столь огромных ценностей едва ли смирятся с угрозой их потери.

Каждый день в газетах, близких к крупным трестам и правительству, он читал воинственные статьи с требованием «навести порядок в Мексике».

Он догадывался, какие последствия могут крыться за этой фразой, и в беседе с друзьями как-то сказал с горечью:

— Переход первого американского солдата через Рио Гранде будет означать гибель мексиканской революции.

Потом добавил:

— Если это все же произойдет, я вернусь в Мексику и вступлю в армию революционеров…

Опасность интервенции усиливалась еще и тем обстоятельством, что Уэрта, который пришел к власти при поддержке американского посла, все ближе и ближе сходился с английскими нефтепромышленниками.

Узнав о двойной игре Уэрты, хладнокровный, славящийся своей выдержкой Вудро Вильсон, новый президент США, вышел из себя и недвусмысленно пригрозил:

— Я научу южноамериканские республики выбирать приличных людей! Если генерал Уэрта в связи со сложившейся обстановкой не сочтет необходимым уйти в отставку, то Соединенные Штаты будут вынуждены устранить его, прибегнув к менее миролюбивым средствам.

Рид не сомневался, что, заменяя с помощью «менее миролюбивых средств» одного диктатора другим, более послушным, Соединенные Штаты в первую очередь расправятся с восставшим народом.

Армия США была готова в любой момент перейти границу. 21 апреля, придравшись к пустяковому инциденту в Тампико, который можно было в несколько дней уладить обычным дипломатическим путем, американские морские пехотинцы оккупировали Веракрус.

И Рид спешил… Он надеялся, что его книга словами правды о революции сможет хоть чем-то помочь в предотвращении кровопролития.

Рид поселился в маленьком домике на берегу океана вблизи Провинстауна и лихорадочно, не различая дня от ночи, писал. Несмолкаемый мягкий шум прибоя помогал ему сосредоточиться. Мэбел иногда подходила к его двери, чтобы увести хоть на час куда-нибудь развлечься, но каждый раз в нерешительности замирала на пороге, остановленная непрерывным треском пишущей машинки Джека.

Он творил так же просто и естественно, как стреляли в федералистов бойцы Панчо Вильи. И меньше всего думал, что с каждой исписанной страницей из талантливого, подающего надежды молодого поэта и журналиста превращается в зрелого, серьезного писателя. Джек написал книгу залпом, в сроки столь фантастически короткие, что изумил даже видавших виды нью-йоркских полицейских хроникеров.

3 июля Рид поставил последнюю точку. Название пришло само собой — «Восставшая Мексика». Короткое и предельно точное. В тот же день он отослал рукопись в издательство. Он не мог ждать, пока книга «отлежится»: тучи над Мексикой сгущались с каждым днем.

И все же Рид надеялся, что справедливость восторжествует, что Соединенные Штаты не рискнут покрыть себя позором интервенции. Одним из истоков, питавших эту иллюзорную надежду Рида, была его наивная вера в честность и личное благородство президента Вильсона. Эта вера в либерализм принстонского профессора, ставшего хозяином в Белом доме, была тогда широко распространена в американском народе, и Рид всего лишь разделял ее.

По прошествии двух-трех лет Джек смеялся над собой, вспоминая свой утопический план… лично отговорить президента от вторжения в Мексику.

В середине июня Рид поделился уже сложившимся в деталях планом — взять интервью у президента и высказать ему, воспользовавшись удобным случаем, свои соображения — с Линкольном Стеффенсом. Стеф отнесся к этому великолепному плану более чем саркастически. Он попросту высмеял всю затею, как мальчишеское сумасбродство, которое не приведет ни к чему хорошему.

Но Рид уже не слушал никаких резонов, Стеффенсу оставалось только пожать плечами и вручить своему молодому другу рекомендательное письмо к Вильяму Дженнингсу Брайану, государственному секретарю Соединенных Штатов.

Рекомендации Стеффенса действовали магически: не прошло и недели, как Джек держал в руках официальное уведомление о том, что президент США готов принять специального корреспондента журнала «Метрополитен» Джона Рида согласно просьбе последнего. Еще через несколько дней Джек прибыл в изнывающий от июньского зноя Вашингтон и, облаченный в респектабельную, подобающую торжественному случаю визитку, отправился в Белый дом.

В приемной президента Рида встретил бесшумный, вышколенный секретарь и, не заставив ждать ни минуты, распахнул следующую дверь… Посредине большой круглой комнаты, залитой солнцем, Джек увидел сухощавого немолодого мужчину в белоснежном фланелевом костюме — Вудро Вильсона. Президент шагнул навстречу гостю, приветливо поздоровался, жестом гостеприимного хозяина пригласил в кресло.

— Рад познакомиться с вами, мистер Рид Я читал ваши интереснейшие очерки и, признаться, не думал, что вы еще так молоды.

Голос звучал спокойно и мягко. «Ничего общего с необузданным и шумным Теодором Рузвельтом».

Не дожидаясь вопросов интервьюера, президент первым заговорил о Мексике. Слова лились непринужденно и легко. В интонациях его голоса чувствовалась профессорская уверенность и умение говорить с любой аудиторией.

— Политика правительства Соединенных Штатов по отношению к Мексике — это традиционная политика еще первых дней республики… Политика дружбы с угнетенными и оппозиции всякой тирании… Мы не признаем режим Уэрты не потому, что он зиждется на убийстве Мадеро, но прежде всего потому, что его правительство не является правительством народа.