Борис Соколов - Врангель

8. упорядочение постановки контрразведки и уголовного розыска, объединение их в пределах армии и главноначальствования в одних руках, и обеспечение дела соответствующими кредитами;

9. милитаризация железных дорог — подчинение начальников железных дорог Начвосо (начальникам военных сообщений. — Б. С.) и обеспечение служащих на дорогах своевременной оплатой содержания и увеличение его до соответственных с дороговизной размеров.

В заключение считаю необходимым доложить, что, если предложенные мною мероприятия не будет признано необходимым полностью и безотлагательно осуществить, то, учитывая грозное положение на фронте, я не считаю возможным нести на себе ответственность командования Добровольческой армией.

Генерал-лейтенант Врангель. Начальник Штаба Генерал-лейтенант Шатилов».

Врангель лично отвез рапорт Деникину. Однако сам Петр Николаевич в мемуарах признал, что текст рапорта распространил достаточно широко: «Зная, что Главнокомандующий всё еще не учитывает всей тяжести нашего положения и упорно не допускает мысли о возможности дальнейших крупных успехов противника, я боялся, что многие из намеченных мною мер — эвакуация Ростова и Таганрога, спешное оборудование в тылу укрепленных узлов сопротивления и прочее, запоздают. Для воздействия на генерала Деникина со стороны его ближайших помощников я направил копии своего рапорта одновременно обоим помощникам Главнокомандующего генералам Романовскому и Лукомскому. Доверительно ознакомил я с содержанием рапорта и Н. В. Савича, прося его повлиять на Главнокомандующего, дабы необходимые меры по укреплению тыла были бы своевременно приняты».

Между тем, по мнению некоторых офицеров, Врангель сгущал краски. Полковник Ф. И. Елисеев, командовавший 2-м Хоперским казачьим полком 1-й Кавказской дивизии, свидетельствует: «В противовес тому, что написано потом за границей генералом Врангелем по донесениям старших его генералов-конников, что „конский состав в частях совершенно пришел в упадок“, и другие невзгоды, в нашей дивизии этого не было. Конский состав дивизии, конечно, не был блестящий, но он оставался до конца хорош. Мы отступали уже по Украине, и фуража было вполне достаточно».

Однако в целом Врангель был прав, когда говорил о слабости кавалерии. Правда, отступление на Дон должно было восстановить боеспособность хотя бы донской конницы. Но Врангель, похоже, уже не надеялся, что казачество, как донское, так и кубанское, сможет реально внести существенный вклад в борьбу с большевиками, и поэтому стремился спасти в первую очередь добровольцев.

Вручая рапорт Деникину, Врангель сказал ему: «…надо сделать всё возможное, чтобы вырвать победу из рук врага, но прежде надо принять определенное решение… Если Вы прикажете армии отходить на Дон, на соединение с донцами, войскам придется совершить труднейший фланговый марш, всё время под ударами врага. Другое решение — прикрыть армией Крым и отводить мои войска на соединение с войсками Новороссии…

— Этот вопрос я уже решил в своем сердце, — твердо сказал Главнокомандующий, — я не могу оставить казаков. Меня обвинят за это в предательстве. Ваша армия должна отходить с донцами».

Деникин не без оснований полагал, что Врангель копает под него. Поэтому он поспешил не только отвергнуть врангелевский план, но и сместить барона с поста командующего Добровольческой армией, причем сделал это под благовидным предлогом, не отправляя Петра Николаевича в отставку. Из-за больших потерь Добровольческой армии вполне рациональным было свести ее в Добровольческий корпус, что и было сделано. Объективно оценивая предложенный Врангелем план отхода в Крым, следует признать, что у него были как сильные, так и слабые стороны. Если бы он осуществился, можно предположить, что в Крыму оказался бы не только корпус Слащева, но и Добровольческий корпус, и большая часть войск, находившихся на Правобережье Днепра и подчинявшихся генерал-лейтенанту H. H. Шиллингу как командующему Новороссией. Но для этого войскам Шиллинга надо было не отступать на Одессу, а, переправившись через Днепр, идти в Крым сухим путем. Одесса же оказалась для белых ловушкой — там не было достаточного количества угля для эвакуации войск в Крым на пароходах. Получить же топливо из Румынии оказалось невозможно: тамошнее правительство настороженно относилось к Деникину, так как рассчитывало сохранить за собой Бессарабию. В результате белые войска из Одессы были вынуждены отойти в Румынию, где подверглись интернированию (были помещены в лагеря). Отряд Н. Э. Бредова из района Киева ушел в Польшу, где также был интернирован. Очень многие попали в советский плен. Лишь горстка войск во главе с Шиллингом морем добралась до Крыма.

Добровольческий корпус, в случае принятия врангелевского плана, также имел шанс уйти в Крым в значительно более полном составе, не ослабленный боями на Маныче и Дону и отступлением на Кубани. Как отмечает биограф А. П. Кутепова М. Критский, «Добровольческий корпус мог бы сохранить всю свою артиллерию, коней и обозы, если бы начал свой отход от Харькова прямо на Крым, как предлагал Деникину генерал Врангель, но тогда казаки обвинили бы добровольцев, что они покинули их в самую грозную минуту».

Сказать же определенно, какая именно судьба постигла бы в этом случае донских и кубанских казаков, не представляется возможным. Им пришлось бы отступать в родные края без поддержки добровольческих частей. Можно допустить, что им не удалось бы сдержать красных у Батайска и донцы безостановочно отступали бы до самого Новороссийска. Но, вероятно, эвакуироваться тогда удалось бы, по крайней мере, не меньшему количеству казаков, чем в марте 1920 года, — хотя бы потому, что не было бы конкуренции с Добровольческим корпусом за суда. А может быть, удалось бы эвакуировать и больше казаков, если бы об этом позаботились заранее. Вероятно, Врангель на это и рассчитывал, если бы ему удалось стать главнокомандующим еще в декабре 1919 года: организовал бы отход Донской и Кубанской армий на Новороссийск с последующей их эвакуацией, и заранее позаботился бы о достаточном числе судов и об организованной погрузке на них. Тогда можно было попытаться также вывезти часть артиллерии и лошадей. Не исключено, что Петр Николаевич надеялся, что под влиянием его рапорта, где положение рисовалось самыми мрачными красками, Деникин добровольно уйдет в отставку и передаст ему командование Вооруженными силами Юга России. А вот если бы врангелевский план осуществлял Деникин, то, вероятно, эвакуация была бы столь же провальной, как и оказалась в действительности. Антон Иванович был боевым генералом, но организовывать тыл фатально не умел. Но и тогда часть казаков наверняка добралась бы до Крыма.