Иосиф Лаврецкий - Боливар

Покончив с законодательными делами, Боливар стал планировать новую кампанию против войск Морильо. Со стороны Новой Гранады на испанского маршала должен был наступать Урданета, из льяносов — объединенные силы Паэса и Мариньо, от острова Маргарита — корабли и войска под командованием Монтильи, которым надлежало освободить порты, занятые испанцами. Следовало спешить с наступлением, ибо, по полученным патриотами сведениям, Фердинанд VII готовил в Кадисе новую мощную карательную экспедицию для усмирения восставших колоний. Она должна была состоять из 20 тысяч пехотинцев, 3 тысяч всадников, 100 орудий. Если бы Фердинанду VII удалось осуществить свои планы, то война за независимость затянулась бы еще на многие годы.

— Мы должны нанести поражение Морильо до того, как он получит подкрепления из Испании, иначе всем нам несдобровать, — объяснял Боливар своим генералам, которые на этот раз с готовностью спешили выполнять его приказы.

Но не успели патриоты начать новую кампанию, как Боливар получил от Морильо письмо, в котором изъявлялось пожелание испанского правительства заключить мир. Оказывается, 1 января 1820 года в Кадисе восстал под руководством офицеров-демократов Риего и Кироги экспедиционный корпус, к восставшим присоединился народ. Простые люди Испании не желали больше участвовать в колониальной войне, ведь она велась в интересах аристократов и богатых купцов.

Восставшие заставили Фердинанда VII вновь узаконить демократическую конституцию 1812 года. К власти пришли либералы, они надеялись за счет сговора с креольской верхушкой добиться мира в колониях. Новое правительство предписало Морильо начать немедленно мирные переговоры с Боливаром.

Морильо, получив эти инструкции, воскликнул:

— В Мадриде сошли с ума! Все потеряно! Я подчиняюсь, но с этого момента мы должны оставить всякую надежду удержать под властью Испании американские земли.

Зато вожди патриотов с ликованием встретили известия о событиях в Кадисе.

— Это решает нашу судьбу, — сказал Боливар. — Теперь мы можем быть уверены, что из Испании больше не поступит подкреплений в Америку, а уж с Морильо мы как-нибудь справимся.

Освободитель никогда не сомневался, что испанский народ в конце концов окажет поддержку патриотам. Он неоднократно предупреждал своих соратников:

— Не смешивайте испанское правительство с испанским народом. Мы воюем против первого, а не против второго.

На каких же условиях Морильо предлагал мир патриотам? Признание конституции 1812 года, увеличение числа представителей колоний в испанском парламенте (кортесах), обеспечение за креольской верхушкой особых прав и привилегий.

Боливар передал Морильо, что мир может быть установлен только в том случае, если Испания признает независимость Великой Колумбии.

В течение нескольких месяцев обе стороны обменивались посланиями, пытаясь перехитрить друг друга. Морильо делал все возможное, чтобы завоевать расположение Боливара и других руководителей патриотического лагеря. Он обещал признание их военных чинов и всяческие награды, если они перейдут на сторону Испании. Освободитель, со своей стороны, предлагал испанским офицерам деньги и повышение в чинах за переход на сторону патриотов.

Обе стороны желали если не мира, то перемирия. Морильо хотел выиграть время, все еще надеясь получить помощь из Мадрида. Боливар желал передышки, чтобы накопить достаточно сил для последней, решительной схватки с противником.

Пока шли переговоры, патриоты продолжали довольно успешно вести бои с испанцами, Морильо был вынужден оставить города Мериду, Трухильо и Санта-Марту. Наконец оба лагеря согласились заключить перемирие на шесть месяцев. По предложению Боливара был подписан документ об упорядочении ведения войны, обязывающий стороны не применять репрессий по отношению к мирному населению. Договорились об обмене пленными, о захоронении убитых солдат. 27 ноября 1820 года Боливар ратифицировал документы в том же самом городе Трухильо и в том же самом доме, где ровно семь лет тому назад подписал декрет о «Войне насмерть».

После заключения перемирия Морильо предложил Боливару встретиться с ним. Боливар согласился. В конце ноября Морильо, одетый в парадный мундир, усеянный орденами и медалями, под охраной эскадрона гусар и пятидесяти офицеров своего штаба приблизился к городу Санта-Ане. Его встретил Боливар в сопровождении только десяти офицеров. Освободитель был одет в походную военную форму, без орденов и каких-либо других отличий.

— Как! — воскликнул Морильо. — Этот человечек в синем мундире, в деревенском сомбреро, восседающий на муле, — Боливар?!

Но для удивления не было времени. Человечек спрыгнул с мула. Морильо последовал его примеру, и они обнялись, как того требовал старый кастильский обычай. Испанец скромного происхождения, дослужившийся до маршала, получивший за свои заслуги от короля титулы графа и маршала, был защитником дворян, богачей и монархического строя. Боливар, благородный креол и богач по рождению, отказавшийся от своих привилегий, сражался за независимость своей родины. И тот и другой считали, что выполняют свой долг.

В Санта-Ане их ждал торжественный обед, за столом оба военачальника обменивались комплиментами, восхваляя храбрость и благородство своих солдат.

Боливар произнес тост.

— Я пью за героизм бойцов обеих армий, за их преданность, самопожертвование, отвагу, которым нет равных! За благородных людей, которые защищают свободу, несмотря на все испытания, и за тех, кто покрыл себя славой, отдав жизнь за свою страну и правительство, за раненых обеих армий, которые доказали свое бесстрашие, свой характер! Вечный позор тем, кто проявлял кровожадность и несправедливо проливал кровь.

Во время свидания в Санта-Ане Морильо всеми доступными ему средствами пытался убедить Боливара, что только союз с Испанией может спасти креолов от истребления их рабами, мулатами и индейцами. Боливар, в свою очередь, заверял Морильо в своем «безграничном восхищении Испанией, желании жить с ней в мире и согласии, но при условии признания Мадридом полной независимости колоний».

Расставшись с Боливаром, Морильо послал ему письмо, предлагая выстроить на месте их встречи памятник в честь «вечной дружбы испанского и колумбийского народов». Боливар ответил: «Такой монумент должен быть высечен из бриллиантов и украшен гиацинтами и рубинами, но он уже выстроен в наших сердцах». Письмо заканчивалось традиционной для испанских кабальеро фразой: «Целую ваши руки». Прочтя это послание, Морильо заметил: «У автора данного послания полностью отсутствует искренность».

И все же испанский полководец невольно проникся глубоким уважением к своему противнику. Докладывая в Мадрид о встрече в Санта-Ане, он писал о Боливаре: «Ничто не сравнимо с неустанной деятельностью этого вождя. Смелость и талант — вот те титулы, которые позволяют ему возглавить революцию и командовать ее войсками. Верно также и то, что унаследованные им от его испанских предков черты и особенности делан» его на голову выше окружающих. Боливар — это революция».