Иосиф Лаврецкий - Боливар

Но Боливар был не из робкого десятка. Он ответил Сантандеру:

«Наш спор должен решить народ. Конституция Кукуты вовсе не божественное творение. В подлинной демократии верховный суверенитет принадлежит народу. Пусть же народ скажет, какой конституции быть — нынешней или боливийской. Если Вы и Ваши друзья берете на себя смелость управлять страной с помощью существующей конституции, я откажусь от власти и предоставлю Вам сомнительную честь добиваться подобного чуда. Посоветуйтесь с Вашими друзьями и дайте мне ответ, с тем чтобы к моменту моего приезда в Боготу было ясно, кто возьмется править республикой — вы или я».

Непреклонная позиция Боливара заставила Сантандера и его друзей искать компромисса. Сантандер выехал навстречу Боливару. В городе Токайме, на полпути между Кито и Боготой, после пятилетнего перерыва встретились президент и вице-президент Великой Колумбии. Их теперь разделяла глубокая пропасть. Оба смотрели друг на друга с недоверием. Немало труда стоило Сантандеру рассеять атмосферу холода и враждебности, в которой его принял Освободитель.

— Генерал, — сказал Сантандер Боливару, — не надейтесь на смутьянов Эквадора и Венесуэлы. Они вас при первом же удобном случае продадут. Опирайтесь на новогранадцев, они всегда относились к вам с любовью, уважением, признательностью и преданностью.

— Я благодарен новогранадцам за их доверие. Я вижу, что и теперь они относятся ко мне с любовью. Но помите, Сантандер, будущее Америки требует не существования маленьких и слабых республик, которые будут раздавлены великими державами, а их объединения в мощную федерацию. Единственной гарантией, что такое объединение сможет просуществовать и можно будет избегнуть гражданских войн и анархии, является боливийская конституция с пожизненным президентом и с наследственным вице-президентом. Согласитесь с этим, и мы вновь станем друзьями.

Многие часы провели Сантандер и Боливар в зале старого здания муниципалитета города Токаймы, обсуждая будущее Америки. Оба они понимали, что разрыв между ними вызвал бы междоусобицу в Новой Гранаде и не принес бы лавров ни одному из них. Единственный выход — соглашение на основе взаимных уступок. Проговорив почти всю ночь напролет, собеседники наконец достигли такого соглашения. Сантандер одобрил идею принятия Колумбией боливийской конституции, однако оговорил свое несогласие относительно наследования и должности вице-президента. Он также обязался способствовать созданию Андской конфедерации. Боливар, со своей стороны, обещал не устанавливать личной диктатуры и добиться подчинения венесуэльцев правительству или наказания Паэса. Боливар и Сантандер условились, что новое учредительное собрание (как помнит читатель, срок действия конституции Кукуты истекал в 1831 году) будет созвано только с предварительного согласия действующего конгресса.

Оставив Боливара, которого по дороге в Боготу задерживали в каждом селении — население принимало его восторженно, — Сантандер спешно вернулся в столицу Колумбии. Ему с трудом удалось убедить своих единомышленников в необходимости одобрить сделанные Боливару уступки. И все же многие сторонники Сантандера продолжали в печати кампанию против «цезаристских» планов Боливара. Они подготовили меморандум для вручения Освободителю, в котором осуждалась боливийская конституция и содержалось требование примерно наказать венесуэльских «мятежников» во главе с Паэсом.

4 ноября 1826 года Боливар и его свита достигли Фонтибона, пригорода Боготы, где их встретил почетный эскорт, местные власти и друзья. Губернатор Боготы полковник Ортега произнес приветственную речь от имени правительства. Вместо приличествующих подобным обстоятельствам и привычных для слуха Боливара дифирамбов в его честь Ортега начал восхвалять гражданские доблести государственных мужей, подчиняющихся законам республики, и заверять, что новогранадцы останутся верными правительству (то есть Сантандеру), которому принесли присягу.

Речь Ортеги вывела из себя Боливара. Он прервал оратора:

— Я думал, что вы отметите великие подвиги колумбийской армии, а вместо этого вы нам преподали урок упажения к конституции. Но законы, приносящие вред народу, не заслуживают уважения.

Сказав это, Боливар, сопровождаемый свитой и друзьями, направился в свою резиденцию. Народ приветствовал его радостными возгласами, хотя развешанные всюду полотнища с призывами защищать конституцию показывали, что Сантандер и его сторонники не думают сдавать своих позиций.

В Боготе, которая тогда насчитывала двадцать тысяч жителей, Боливар поселился в особняке, подаренном ему городом еще в 1820 году. Расположенный в центре города, особняк одной стороной выходил на улицу. Это был одноэтажный колониального стиля дом из четырех комнат: библиотеки, столовой, приемной и спальни. Во дворе имелся небольшой бассейн, в котором Боливар ежедневно купался. Невдалеке протекала речка, через нее был переброшен мост, а за ним расположены армейские казармы.

Богота по сравнению с Лимой показалась Боливару запущенным провинциальным городком. На улицах росла трава, которую щипали тут же пасшиеся козы и овцы, строения из-за частых землетрясений строились одноэтажными глинобитными, президентский дворец походил на постоялый двор, всюду виднелись кучи мусора, бродячие собаки, оборванные нищие.

— Судя по внешнему виду Боготы, английского займа как будто и не бывало, — бросил Боливар едкую реплику в адрес Сантандера, намекая на ходившие слухи о присвоении вице-президентом значительной части полученного от англичан займа. И все же Боливар готов был придерживаться достигнутого в Токайме соглашения с Сантандером. На следующий день по прибытии в Боготу он объявил, что вступает в должность президента республики с неограниченными полномочиями в Венесуэле. Боливар подтвердил Сантандера на посту главы правительства Новой Гранады. Теперь следовало заставить повиноваться Паэса и его вольницу. Боливар приготовил армию для похода в Венесуэлу. Прощаясь с Сантандером, он сказал:

— Будьте уверены, генерал, что, если мы не станем действовать против Паэса быстро, мы потеряем все. Мы начинаем войну, которая будет беспощадной и продлится три-четыре года. Это будет повторение войны против Бовеса, который теперь возрождается в лице Паэса. В Венесуэле против нас поднимутся негры и мулаты, льянеро, поражения их только ожесточают и укрепляют. Этого кровопролития мы могли избежать, если бы республика управлялась по боливийской конституции.

Да, тень Бовеса продолжала преследовать Боливара. Как удержать массы льянеро, прошедшие через горнило войны за независимость, от анархии, разрушений, грабежей? Разумными реформами? Но они не дают желаемого результата. Развитием просвещения? Но на это у правительства нет средств. Смирительной рубашкой? Но президент уже не диктатор. Креольской хитростью? Говорить одно и делать другое, притворяться, ловчить, подражая в этом своим противникам и соперникам? Да, пожалуй, это единственное оружие, которым он еще владеет и которое ему придется пустить в ход за неимением лучшего.