Виктория Федорова - Дочь адмирала

Дальше по коридору было еще несколько дверей. Должна ли она, имеет ли она право подойти, заглянуть внутрь? Что, если кто-то подглядывает за ней? Зоя подумала об отце. Времена такие, что любого можно обвинить в шпионаже, а уж проявлять любопытство в доме Лаврентия Берии... Но ведь она как-никак гость в этом доме и обошлись с ней хуже некуда. В самой бедной московской квартире гостя хоть чем-нибудь да угостят, а тут, в этом богатом доме, на нее не обращают ни малейшего внимания.

Зоя почувствовала приступ негодования. Выйдя из комнаты, она пошла по коридору. Если кто-то остановит ее, она скажет, что ищет горничную, хочет попросить у нее чашечку кофе. Первая дверь, к которой она подошла, оказалась запертой, вторая открылась, и, заглянув в комнату, Зоя убедилась в том, о чем догадывалась с той самой минуты, как вошла в этот дом.

Это была столовая, в ней стоял стол, накрытый, должно быть, для банкета, о каких люди и думать забыли с тех самых пор, как началась война. Скатерть старинного кружева, с двух концов серебряные канделябры со свечами, пока еще не зажженными. В хрустальном ведерке со льдом хрустальный графин с водкой. Рядом хрустальная чаша с черной икрой. И только два прибора на весь длинный стол. С одного конца стола два стула, поставленные под утлом друг к другу.

Зоя тихонько прикрыла дверь и возвратилась в маленькую приемную. Вся дрожа, она опустилась на стул Ее переполняли разноречивые чувства: стыд гнев, страх, возмущение. Как он, эта жаба, посмел, как он осмелился притащить ее в этот дом, словно какую-нибудь проститутку? Как посмел подумать, что она согласится на это?

На глаза навернулись слезы негодования, но она сдержала их. Он не увидит ее покрасневших глаз. Спокойствие, приказала она себе. Надо хорошенько подумать. Гнев тут плохой помощник. Она откинулась на спинку стула и глубоко вздохнула.

Ну вот, так-то лучше. Но что же все-таки делать? По всем правилам приличия у нее полное право уйти. Прошел почти час, как он исчез. Нет ни жены, ни гостей, ни дня рождения. Это очевидно. Как очевидно и то, зачем ее сюда заманили. Но только ненормальный может подумать, что Зоя Федорова с этим смирится! Если он силен, то ведь и она не из слабых. Надо уйти, но она знает, что это невозможно. В маленькой комнатке сбоку от вестибюля наверняка сидит адъютант, в обязанности которого входит выпроваживать нежелательных посетителей и задерживать тех, кого Берии угодно оставить.

Дальнейшим ее размышлениям был положен конец— отворилась дверь и вошел Берия.

— Тысяча извинений, Зоя Алексеевна, но на таких заседаниях всегда находится человек, возомнивший себя великим оратором.

Зоя кивнула. Она не слышала шума подъехавшего автомобиля, не слышала, как открылась входная дверь, на его ботинках не было и следа снега.

Он улыбнулся:

— Боюсь, с днем рождения сегодня ничего не получится. Я только что разговаривал с женой, головная боль у нее еще больше усилилась. Она приносит вам свои извинения и передает, что решила поехать на дачу, может быть, на воздухе ей станет лучше. Я приказал своему помощнику отменить все приглашения.

Зоя поднялась:

— Надеюсь, к утру вашей жене полегчает. А мне пора домой.

Берия рассмеялся и обнял ее за плечи.

— Но это же глупо, милая Зоя. У нас накрыт стол на пятьдесят персон. Вы, конечно же, останетесь. Я уже распорядился, чтобы убрали лишние приборы.

Он провел ее в столовую и усадил справа от себя. Свечи на сей раз уже горели. Берия положил ей на тарелку большую ложку черной икры и, несмотря на протесты, налил в бокал водки. Предложив тост за ее успехи в кино и за ее красоту, он залпом осушил бокал Зоя, которая вообще пила мало, свой лишь пригубила. Нельзя терять власть над собой. Сквозь стекла пенсне, в которых плясали блики от горящей свечи, на нее смотрели холодные, внимательные глаза.

Берия снова наполнил бокал Зоя накрыла ладонью свой. Он улыбнулся. Грузин, подумала она, все они пьяницы, все как один.

А он пустился в рассуждения о производстве фильмов. Зоя вздохнула с облегчением. Может, она ошиблась и все ее страхи напрасны? Что ни говори, а кинофильмы — могучее средство пропаганды, особенно в военное время. Возможно, в этом причина того, что она здесь.

Но тут разговор принял неожиданный оборот, настороживший ее. Он заговорил о евреях, занятых в киноиндустрии. Со многими ли из них знакома Зоя? Что она о них думает? Насколько они, по ее мнению, опасны?

Нет, этого она не потерпит. Он просто животное, бестактное, непорядочное животное. Как глава секретной полиции Берия имел доступ к досье на каждого гражданина Советского Союза. Он прекрасно знал, что первый муж Зои, работавший на производстве фильмов, был евреем.

Прислуга убрала со стола тарелки из-под икры и поставила перед ней горшочек с дымящейся золотистой чихиртмой — грузинским куриным супом, заправленным яичным желтком, лимонным соком и оливковым маслом. А из кухни до нее донесся запах жареного барашка. Головокружительные ароматы! С начала войны она ни разу не вдыхала таких запахов. О Господи, только бы сдержаться и не выплеснуть в лицо этому животному свой гнев, прежде чем она успеет поесть!

Она посмотрела на Берию. Неужели он издевается над ней, думает соблазнить? Однако лицо его оставалось непроницаемым.

— Простите, Лаврентий Павлович, — сказала Зоя, тщательно подбирая слова, — но вы меня удивляете.

Он взглянул на нее поверх бокала, осушая его во второй раз.

— Это почему же, Зоечка? — Он наклонился к ней и положил руку на ее колено.

Она повернулась и, намеренно дернувшись всем телом, стряхнула с колена его руку.

— Да потому, что, когда вы так говорите, вы становитесь похожи на обыкновенного уличного мальчишку. Это вы-то, человек, обладающий такой властью в нашем государстве! Нужный, без сомнения, всем народам нашей страны.

Она наблюдала за выражением его лица, стремясь разгадать ход его мыслей. Достаточно ли сиропа в ее словах? Не обидела ли она его? Лицо Берии оставалось бесстрастным. Он снова наполнил свой бокал водкой и откинулся на стуле, не обращая внимания на суп.

От его молчания ей стало не по себе.

— Вы, конечно, знаете, что мой муж был еврей? — спросила она.

Он улыбнулся.

— Но ведь сейчас вы не замужем. — Он снова наклонился к ней и обнял за талию. — Вы очень страдаете от того, что лишены тех радостей, которые дает брак, а, Зоя Алексеевна?

Зоя сбросила его руку, словно стряхнула вошь.

— Перестаньте, не то я уйду.

— Я не хочу, чтобы вы уходили, — сказал он тоном, не терпящим возражений.

Его безграничная самоуверенность привела Зою в бешенство. Она вскочила с места.

— За кого вы меня принимаете? И где мы, по-вашему, живем? Это уже не та Россия столетней давности, когда вы могли выбрать себе любую актрисочку и приказать притащить ее вам в постель!