Вольфганг Нейгауз - Его называли Иваном Ивановичем

Шменкель сидел в сторонке и, стащив сапоги, массировал ноги.

- Вот оно что! - воскликнул Рыбаков, подходя к Фрицу. - Теперь я знаю, почему ты не бросил свои немецкие сапоги. Значит, ты давно еще это задумал?

- Точно, - ответил Фриц, не переставая растирать ноги. - Для солдата вермахта сапоги - самое главное. Они сразу бросаются в глаза. А если б у меня на ногах было что-нибудь другое, то мне даже того паршивого полицая и то ни за что на свете не удалось бы провести. Вот так-то! Ну а теперь я обую вот эти ботинки, в них удобнее идти.

Наскоро закусив хлебом, партизаны двинулись дальше на север. Время от времени Горских разрешал делать небольшие привалы. Разведчики в это время уходили вперед.

Вскоре разведчики доложили, что впереди лежащее село забито тыловыми частями вермахта, а это значит, что линия фронта совсем близко. В селе находится мастерская, где немцы ремонтируют свои подбитые танки.

И действительно, как-то ночью партизаны услышали отдаленный шум боя. Там, откуда слышалась артиллерийская канонада, был фронт. Временами канонада усиливалась, потом стихала. Партизаны, заслышав гул орудий, казалось, забывали о своей усталости.

- Наши перенесли ближе огонь артиллерии и минометов, - заметил Рыбаков. - Вот почему нас торопит командир. Слышите, как бьют "катюши"?

Партизаны частенько рассказывали Фрицу о мощи советских реактивных минометов. И теперь, вслушиваясь в сплошной грохот разрывов, Шменкель, как ни старался, не мог различить, где кончается один залп "катюш" и начинается другой.

Когда канонада смолкла, Горских сбавил темп марша и выслал вперед и в стороны разведчиков. Их возвращения ждали долго. Наступило утро, а разведчиков все не было. Когда они наконец появились, их сразу же окружили плотным кольцом.

Шменкель, который не мог быстро ходить, подошел к группе последним.

- Разведчики говорят, что немцы, по-видимому, отошли на новые позиции. Справа от нас - танковая часть и самоходки, слева - горит деревня, рассказал Фрицу Спирин.

- А впереди?

- Впереди - запасные позиции гитлеровцев.

Горских приказал двигаться по-прежнему в северном направлении до самой дороги, по которой непрерывным потоком тянулись вражеские машины.

Рассредоточившись, партизаны под прикрытием густого кустарника подползли к самой дороге.

Шменкель, догнав Рыбакова, прошептал:

- Дай-ка мне мой автомат, все-таки оружие, хоть и без патронов.

Взяв автомат, Шменкель пополз за группой Спирина. Вскоре партизаны ясно услышали немецкую речь.

Пользуясь паническим отступлением гитлеровцев, Горских хотел перейти линию фронта, но пока это не удавалось: партизаны в любую минуту могли наткнуться на вражеские окопы. Шум перестрелки постепенно стихал: видимо, части Красной Армии задачу дня выполнили.

Группа Виктора Спирина ползком приближалась к безымянной высотке. У ее подножия стояло несколько вражеских машин с заведенными моторами. За холмом слышалась ружейно-пулеметная стрельба, а несколько дальше стрекотал "максим".

Как опытный разведчик, Спирин сразу определил, что на высоте находится важный опорный пункт противника.

Через некоторое время между деревьями на склонах высоты замелькали немецкие пехотинцы. Вот к головному бронетранспортеру быстро подошел майор и сел на заднее сиденье. Машины мигом заполнились офицерами и солдатами.

Однако с высотки продолжали стрелять: значит, немцы оставили там заслон. Спирин перебежал через дорогу и знаком приказал партизанам следовать за ним.

Шменкель осмотрелся. Да, здесь, без сомнения, располагался важный опорный пункт противника. Майор и его люди, видимо, прикрывали отход своих частей. На позиции осталось трое немцев, Фриц хорошо видел их в бинокль. Один из солдат лежал за пулеметом. Полоса обзора и обстрела у него была прекрасная: на противоположном склоне высоты лес не рос. Окопы гитлеровцев местами были разрушены огнем советской артиллерии. На склонах высоты Фриц отчетливо различал неподвижные фигурки погибших солдат.

Слева горело село, ветер сносил шлейф черного дыма в сторону поля.

Оценив обстановку, Фриц пришел к выводу, что для немцев наступление русских не было неожиданным, так как гитлеровцы отступали организованно, не спеша, вот даже село не забыли поджечь.

Немецкий унтер-офицер, который остался вместе с двумя солдатами на высоте, то и дело заставлял их менять огневую позицию, перемещаясь вдоль траншеи.

"Если они и дальше так будут скакать по траншее, то русским ничего не останется, как накрыть высотку минометным огнем", - подумал Шменкель.

- Вперед! - негромко крикнул Виктор Спирин.

Партизаны вскочили и стали быстро приближаться к пулеметному гнезду с тыла. Унтер-офицера в мгновение ока разоружили, а пулемет повернули в сторону отступающих фашистов. Рыбаков, направив автомат на оцепеневших от страха солдат, приказал:

- Руки вверх! Давай живей! Войне капут!

Русский "максим" стал стрелять реже и вскоре смолк. Пленные гитлеровцы никак не могли прийти в себя и поверить, что война для них уже кончилась. Съежившись, они трусливо прятались в одной из больших воронок. Виктор и Фриц, орудовавшие у трофейного пулемета, не удержались от смеха.

Через несколько минут на вершине показался первый русский солдат. Спирин громко крикнул ему:

- Осторожней, браток! Здесь свои!

Вторым забрался на высотку молоденький лейтенант. Он не мог скрыть своего удивления. Ничего не понимая, он переводил взгляд с одного оборванного бородача на другого, которые взяли в плен трех гитлеровцев, обезвредили тяжелый пулемет и теперь стоят себе улыбаются. Но уже в следующий момент лейтенант бросился обнимать партизан.

Грузовик, в кузове которого сидели партизаны, то и дело останавливался: весеннее солнце растопило снег, и дороги стали непроходимыми. Фриц Шменкель и Михаил Букатин легли грудью на кабину водителя и жадно всматривались в даль.

В кабине рядом с водителем сидел полковой комиссар. У него было серьезное выражение лица и совершенно седые волосы. Комиссар предложил было Шменкелю ехать в кабине, но Фриц наотрез отказался, объяснив, что совсем здоров.

Партизаны с любопытством рассматривали местность, освобожденную от фашистов. Можно было стоять в полный рост и ничего не бояться. Яркое солнце, свежий ветер и подпрыгивающая на дорожных ухабах трехтонка - все это еще больше поднимало настроение.

По прибытии в полк партизаны попарились в настоящей русской бане, им выдали чистое белье и чистые постели, уложили спать. Тыловики сделали все, чтобы партизаны как следует отдохнули. Шменкеля сразу же отправили в медсанбат, где ему по всем правилам перебинтовали обмороженные ноги и выдали мягкие валенки огромного размера.