Михаэль Деген - Не все были убийцами (История одного Берлинского детства)

Мне бросилось в глаза, что во время налетов мать стала считать бомбовые разрывы. Мне даже казалось, что каждый новый разрыв она встречает с какой-то затаенной радостью. Однажды я услышал, как она бормотала:

«Так им и надо! А ну, дайте им еще!» Ее отчаянное, искаженное ненавистью лицо испугало меня.

Мне были понятны чувства матери. Тем не менее я напомнил ей, что ведь и в нас тоже может попасть.

«Война — это война», — ответила мать. — «А кроме того, в нас с тобой никогда не попадет. Я же обещала тебе — мы выдержим! Разве ты не чувствуешь, что Кто-то простер над нами руку?»

Я кивнул, хотя никакой руки над собой не чувствовал. Я просто поверил матери.

Однажды днем Хотце вернулся домой раньше обычного и пригласил нас с матерью в столовую.

«Мой друг Радни» — сообщил он нам — «нуждается в помощнике. У него птицеферма недалеко от Кепеника. Почти всех рабочих фермы призвали на военную службу. Паренек вроде тебя мог бы ему очень пригодиться».

«Но я же никогда не держал в руках курицы!» — соврал я.

«Научиться можно всему. К тому же у тебя сохранилась форма члена „гитлерюгенда“. Мы ее немного подновим, и тогда ты сможешь продавать цыплят».

«Кому же ваш друг продает цыплят?» — поинтересовалась мать.

«Всему берлинскому начальству».

«А разве обычным людям у него нельзя цыплят покупать?»

«Это закрытая зона. Находиться там может только обслуживающий персонал и клиенты».

«Какие клиенты, господин Хотце?» — спросил я.

«Клиентами могут быть только те, у кого эсэсовские руны в петлицах. От штурмбанфюрера до самых низших чинов СС. И пожалуйста, не называй меня „господин Хотце“. Меня зовут Карл. Мы с тобой знаем друг друга уже давно. Я же не говорю тебе „вы“!»

«Ну и как же я должен разговаривать с этими типами?»

«Так же, как со всеми остальными. Только не давай себя запугать. От этих „золотых фазанов“ ты можешь многому научиться».

«Что такое — „золотые фазаны“?»

«Разве ты не знаешь этого выражения? „Золотые фазаны“ — это штурмовики. Они носят на мундирах золотые нашивки».

«В этих кругах он никогда не вращался», — сказала мать.

«Неважно — это же штурмовики! Да я от страха могу в штаны наложить!»

«Бояться не нужно. И Гюнтер тебе понравится, мой мальчик. Он отличный парень, к тому же человек бывалый — прошел огонь и воду. И почти коммунист. На полного коммуниста он не потянул — застрял в социал-демократической партии. Но для этой партии совершенно ничего не делает. Свой парень. И знаешь — чем непринужденнее мы себя держим, тем легче нам вылезти из всех неприятностей».

«Почему же тогда мы должны проходить мимо окна пригнувшись?»

«Потому что у окна в доме напротив стоит тип с полевым биноклем. Ему известно мое прошлое. Он точно знает, где, когда и за что я сидел. Зачем ему знать обо мне еще что-то, понимаешь?»

«Да, понимаю. Но когда он каждое утро будет видеть, как я выхожу из дома, то сразу догадается, что я тут живу».

«Ты же будешь выходить из дома в одно и то же время, и на тебе будет форма члена „гитлерюгенда“. Он решит, что ты занят какими-то делами. И еще — мы договорились рассказывать о вас то же самое, что и в Вальдесру: ты и твоя мама — из Целендорфа, вы пострадали от бомбежки и теперь живете здесь».

Хотце ухмыльнулся.

«Мы никогда не жили в Целендорфе. Мы просто не могли себе это позволить», — сказала мать.

«Но вы похожи на жителей Целендорфа».

Он снова ухмыльнулся.

«Но ведь мальчик такого возраста, как мой сын, должен по утрам отправляться в школу», — не унималась мать.

На лице Хотце появилось озадаченное выражение.

«Верно! Как я мог об этом забыть? Наверное, потому, что на меня ты производишь впечатление взрослого человека».

Он посмотрел на меня своим пронизывающим взглядом и засмеялся. Мне тоже стало смешно.

«Нам надо подумать. Постараюсь разузнать, нет ли поблизости школы. Ты на велосипеде ездить умеешь?»

Я кивнул.

«Отлично. Тогда я достану тебе велосипед в нашем садоводческом объединении. Может, даже дамский. На дамском ноги удобнее на педали ставить».

«Да все равно, какой велосипед — дамский или мужской. И ведь я еще вырасту!»

«Ты и в самом деле на редкость сообразительный паренек!».

На следующий вечер Хотце явился с довольно ржавым дамским велосипедом.

На плече у него висел школьный ранец. Мартхен тотчас вскочила на велосипед и сделала на нем пару пробных кругов.

«Тебе надо почистить и смазать приводную цепь. Пусть все видят — владелец следит за своим велосипедом».

Хотце взял у нее велосипед и без возражений принялся за работу. Мартхен вошла в дом, подошла ко мне и положила руку на мое плечо.

«Сейчас я приготовлю нам с тобой по стаканчику лимонада. И парочку бутербродов с маслом. Масло у меня есть. Угадай, от кого?»

«От Кэте?»

«Правильно».

Мартхен поставила на стол стаканы с лимонадом, нарезала хлеб и принялась намазывать его маслом.

«Где же ты ее встретила?»

«Я ездила в Вальдесру, чтобы повидаться с Кэте».

«Как она поживает? У нее все в порядке?»

Мартхен грустно покачала головой.

«Она узнала что-нибудь про Эрну?»

«Эрна умерла, мой мальчик».

Я смотрел на Мартхен и не мог произнести ни слова.

«Кэте получила официальное извещение — ее сестра умерла от воспаления легких. В лагере, конечно, не было необходимой медицинской помощи и ухода».

Мартхен села рядом со мной. Я уставился в окно и наблюдал, как Хотце чистит велосипед.

«Разве ты знал Эрну?»

«Они убили ее. Они жестоко избили ее еще при аресте», — тихо сказал я.

Мартхен придвинула ко мне тарелку с бутербродами.

«Ты так хорошо знал ее?»

«Она была моим лучшим другом».

Через некоторое время на кухню пришел Хотце и принялся за бутерброды. А на следующее утро начался мой первый рабочий день. На птицеферме нужно было быть очень рано, и Хотце поехал со мной. Доехав до птицефермы, мы сошли с велосипедов. Его друг Радни, высокий светло-русый мужчина, уже поджидал нас у ворот. У входа в служебное здание Хотце попрощался с нами. Радни привел меня в свой скромно обставленный кабинет и сразу спросил, сколько мне лет.

Получив ответ, он потер подбородок и сказал, что знает, кто я, но просит меня называться всем моим вымышленным именем.

«Ты будешь работать с цыплятами. Тут у нас есть два барака, в которых содержатся только совсем маленькие цыплята. Ты должен следить за тем, чтобы они не разбегались. Потом ты станешь продавать цыплят. Многие наши клиенты покупают кур и цыплят, которых мы выращиваем только для них. Твоей задачей будет отличить молодого петушка от молодой курочки».

«Я это уже умею», — перебил я.

«И совсем маленьких отличишь?»

«Нет».

«Ладно, я тебя научу».