Сергей Семанов - Брусилов

Почему же, пытался осмыслить Брусилов, почему лично храбрые и опытные военачальники начинали вдруг путаться, проявлять нерешительность и вялость? Не потому ли, что нет твердой направляющей руки сверху, что нет ясных целей и указаний, что стоящие у власти сами не знают, чего хотят, а потому и не в силах ничего определенного потребовать?..

От этих мыслей легче не становилось. Ясно было одно: чтобы Мукден и Цусима более не повторились, следует коренным образом преобразовать в лучшую сторону все военное устройство России. Именно этому, по мнению Брусилова, ему и следовало посвятить себя.

Минувшая неудачная война отчетливо показала слабость подготовки русских офицеров, особенно высшего звена. Брусилову было ясно, что эту подготовку надо решительно и всесторонне улучшать. Но как? У кого учиться? Легко идти вслед за кем-то очень крупным и значительным, за деятелем, всеми уважаемым и признанным. Тогда в его силе соратник черпает собственную силу и решимость, которых может недоставать. Но в предреволюционной России деятелей такого рода не находилось…

Военным министром был тогда Александр Федорович Редигер — образованный и опытный генерал, много лет прослуживший в министерстве, профессор Академии Генерального штаба. Он видел вопиющие недостатки в тогдашней русской армии, даже имел смелость почтительно докладывать о том государю. Но путей для коренных преобразований он не знал, решительностью не обладал, оставался по-стариковски осторожен (хотя и совсем не стар, с Брусиловым они были ровесниками). Неудивительно, что Редигер так ничего крупного и не совершил, а за то, что докладывал о неприятном, был довольно бесцеремонно уволен в отставку. Его сменил уже известный Сухомлинов, деляга и проходимец чистой воды. Чему же мог научиться Брусилов у таких деятелей?..

И приходилось действовать, опираясь лишь на собственный опыт, осторожно прокладывая шаги вперед. На ощупь. В кромешной темноте.

В начале XX столетия в военном деле происходила революция, порожденная революцией в промышленности. Коротко говоря, в начале нашего века появилось оружие массового поражения: скорострельные пушки и пулеметы. Веками, тысячелетиями даже, основой основ сухопутного боя был сомкнутый строй бойцов. Уже плохонькие пулеметы русско-японской войны заставили строй рассыпаться в цепи и группы, идти в атаку не маршем под барабан или флейту, как это происходило испокон веков, а перебежками, нарочито вразнобой, дабы не быть начисто скошенными огнем противника.

Или еще. Ранее солдат или полководец всегда мог видеть противника (если тот, конечно, не прятался в засаде), теперь же дальнобойная артиллерия молотила боевые порядки на таком расстоянии, что в бинокль не увидать. А тут еще радио, коренным образом изменившее организацию связи и управления войск. А тут и самолеты, необычайно расширившие возможности разведки (это уже тогда, при жизни Брусилова, а чем стала авиация потом, знает ныне каждый).

Далеко не все люди могут познать новое явление из чужого опыта, тем паче из теории. Да, пулеметы и скорострельные пушки давно уже испытывались на полигонах и даже на маневрах, однако многие, очень многие офицеры и генералы продолжали мыслить и действовать по старинке. И не только в русской армии, это надо подчеркнуть тут. Военная система французов, немцев и англичан к началу первой мировой войны тоже явно отставала от технических возможностей тех боевых средств, которые уже имелись в армейских штатных расписаниях. Для многих, слишком многих понимание нового пришло после кровавого опыта первых дней всемирной войны.

Брусилов был всего лишь командиром дивизии, его влияние на общее положение дел в русской армии, естественно, невелико. Но здесь надо отметить, что он в общем и целом правильно рассмотрел направление воспитательной работы в офицерском корпусе в этих новых условиях. Он, как обыкновенно, неспешно и осторожно обдумывал вопросы.

Он подготовил для своих офицеров нечто вроде записки, где изложил некоторые свои принципы. Прежде всего широко поставил вопрос о коренной перестройке самого понимания хода военных действий в современных условиях. Отталкиваясь от недавнего печального опыта на сопках Маньчжурии, он писал: «Нынешняя война воочию показала нам, что мы, как и всегда, умеем доблестно умирать, но, к сожалению, не всегда принося своей смертью ощутимую пользу делу, так как сплошь и рядом не хватало знаний и умения применить на практике и те знания, которые были».

Верно, хоть и сказано осторожно, по-товарищески, не оскорбляя памяти павших и самолюбия живых. Военное дело требует серьезного и разностороннего образования. Таким был, например, великий генералиссимус Суворов, проштудировавший множество книг на русском и иностранном языках, неустанно совершенствовавший практические познания в самых разных областях. Таковы были все великие полководцы начиная с Александра Македонского и Юлия Цезаря. Всем известно, что плод познания горек, поэтому от него не прочь отмахнуться, но в переломное время начала XX века напомнить о необходимости всестороннего переучивания военных специалистов было насущно необходимо.

Далее Брусилов столь же определенно, деликатно и спокойно формулирует свои пожелания о воспитательной работе подчиненных ему офицеров: «Современный бой требует от каждого офицера широкого кругозора и способности самостоятельно, без подсказки, принимать собственное решение; отсюда прямой вывод, что для поднятая военного образования и развития разумной инициативы и решительности в мирное время среди офицеров надо обратить исключительное внимание». Сказано тяжеловато, да ведь военные документы стихами не пишутся. Однако основная мысль точна: современный бой требует широкого кругозора.

Брусилов не мог не задумываться о роли кавалерии в будущем бою. Казалось бы, появление скорострельного оружия упраздняло конницу, ибо всадник на лошади — слишком легкая цель для пулемета, ведь тут не спрячешься за кустом, не укроешься за кочкой. Что же делать? И сразу же нашлись теоретики, полагавшие упразднить кавалерию. Брусилов рассуждал иначе: при усилении огня возрастает роль маневра, значение скорости наступления. Значит, кавалерийские прорывы в глубь боевых порядков противника станут еще более насущными. Наконец, в условиях применения массовых армий эти кавалерийские части прорыва должны быть крупными, чтобы решать задачи самостоятельно. И Брусилов выдвигает смелую идею создания кавалерийского корпуса или даже армии. Об этом он написал специальную статью в 1906 году в «Вестнике русской конницы».

Бывшие когда-то новыми и неожиданными для современников идеи, позже вошедшие в жизнь, в быт, кажутся потомкам обыденностью. В уставах современных армий давно уже аксиомой значится правило: если подразделение попало под огонь, оно обязано выходить из-под огня броском. Броском к противнику. Залечь под огнем, укрыться — желание вроде бы естественное, но это конец, смерть. Раньше или позже, но кусочек металла найдет малодушного. И чем сильнее огонь, тем справедливее это правило.