Сергей Семанов - Брусилов

Медленно, нанося, когда это только было возможно, короткие удары, от рубежа к рубежу отходила вместе с соседями 8-я армия. Остановить врага не удавалось. 9(22) июня 1915 года был оставлен Львов. После девятимесячного пребывания русская армия покидала Галицию.

Горько было уходить русским солдатам, горько было и Брусилову. Бесчисленные могилы товарищей оставляли они за собой. Где только не приходилось прощаться с соратниками! Зимой, на огромных лесистых вершинах Карпат, когда деревья трещали от мороза, в яркие весенние дни в живописных долинах над говорливыми речками… Если была возможность — хоронили павших в церковных оградах или просто около униатских церквей и католических костелов. Чуть задержатся войска — и вырастали целые кладбища. А еще больше безымянных могил — прямо у окопов, бесчисленных окопов, изрывших всю Галицию. Тут же, на месте, где настиг беднягу вражеский снаряд, рыли неглубокую могилу. Немало их, скромных крестов, и просто при дороге, на извечном перекрестке…

На Западном Буге 8-я армия задержалась: на правом берегу реки имелись заранее подготовленные позиции. Штаб расположился в Бродах. Думалось, что здесь удастся остановить врага, не пустить его на территорию России. В таком духе и был составлен очередной приказ Брусилова к войскам от 17 июня 1915 года: «После девятимесячной упорной борьбы в Галиции, после блестящих наших побед на Гнилой Липе, Верещице, под Перемышлем и тяжелой борьбы в суровое время в Карпатах доблестная 8-я армия в первый день св. Пасхи перешагнула Карпатский хребет. Наши победы заставили противника напрячь все свои силы, чтобы сдержать наши победоносные удары. Врагу это удалось; он собрал большие силы, и временно мы должны отходить. Теперь мы стоим на рубеже дорогой нам Родины. Я к вам обращаюсь, потомки тех чудо-богатырей, которые сделали славным имя русского солдата. Государь и вся Россия, ваши отцы, матери, жены и дети ждут от вас, что вы честно исполните свое святое дело, на которое вас послали царь и отечество, ждут, что вы спасете их от ужаса вторжения жестокого врага, ждут, что вы защитите святые храмы от осквернения, защитите ваше добро, имущество, честь ваших жен, матерей и сестер и свято исполните свой долг так, как то обещали, целуя крест и св. евангелие. Твердо верю в доблестные войска 8-й армии, твердо верю в русского солдата. С нами бог!» Хотелось надеяться Брусилову, что здесь-то, на границе Русского государства, враг будет остановлен, а уж потом видно будет.

В этот период у Брусилова произошло крупное столкновение с начальством. И ранее, на протяжении всех месяцев войны, он не раз имел возможность испытать неприязненное отношение главкоюза — Николая Иудовича Иванова: злые языки поговаривали, что Иванов видит в Брусилове возможного преемника на посту. Руководствуясь интересами дела, Брусилов не придавал значения трениям и расхождениям во мнениях. Но после отхода из Галиции дело осложнилось. Оценивая действия русского командования от начала германского наступления и до потери Львова, известный военный историк того времени А. М. Зайончковский заметил, что главной причиной весеннего галицийского разгрома надо признать «полное отсутствие искусства». Но наказанным за крайне неудачные действия в мае — июне 1915 года оказался только начальник штаба фронта В. М. Драгомиров, тогда как Иванова, несомненно, также следовало заменить.

С приходом нового начальника штаба фронта С. С. Саввича отношения с командованием у Брусилова еще более усложнились. В 8-ю армию одна за другой стали поступать телеграммы с указаниями и приказаниями, одно другого несправедливее и раздражительнее. Наконец Брусилов получил телеграмму, в которой перечислялись ошибки, якобы только что совершенные командованием 8-й армии. Вина за них возлагалась на Ломновского, а Брусилов, как следовало из телеграммы, выглядел не более как пешкой в руках своего штаба или же не соответствовал своей должности. Но командарм-8 только что получил телеграмму от верховного главнокомандующего с благодарностью за организацию трудного отхода армии и пожеланием не терять присутствия духа. Столь диаметральные оценки его деятельности побудили Брусилова тут же послать телеграмму главковерху — великому князю Николаю Николаевичу — с просьбой отчислить его от командования армией. В качестве причины Брусилов называл полученную от генерала Иванова телеграмму, незаслуженную и недопустимую по тону.

Брусилов уже готовился к отъезду, когда пришла телеграмма от главковерха с категорическим отказом в смене, благодарностью за службу и приказанием повиноваться главнокомандующему фронта. Так как Брусилов неизменно выполнял приказания главкоюза, он понял, что непосредственное начальство пожаловалось на него, оправдываясь на запрос великого князя. Испросив предварительного разрешения, Брусилов выехал в штаб фронта, находившийся в Ровно.

Генерал Иванов принял его любезно, Брусилову показалось, что главкоюз даже смущен. Сразу же перешли к сути дела.

— Я не понимаю, Алексей Алексеевич, — начал Иванов, — на что вы обижаетесь, ведь критика относилась не к вам лично, критиковались действия вашего штаба.

— Николай Иудович, — отвечал Брусилов, — мой штаб находится под моим непосредственным начальством, без меня не делает ничего и делать не может. Если же штаб плохо исполняет мои приказания, то и в этом случае отвечаю только я, так как обязан наблюдать за распоряжениями и действиями штаба. Считаю, что генерал Ломновский и весь штаб работают хорошо, если же вы, как главнокомандующий, им недовольны, то единственный ответчик за все — только я, а не начальник штаба.

Тут же Брусилов показал телеграмму главковерха и заявил:

— Невзирая на эту телеграмму, я могу остаться на посту командующего армией только в том случае, если пользуюсь полным вашим доверием, а потому прошу вас сказать мне прямо: во-первых, пользуюсь ли я этим доверием, и, во-вторых, что вы имеете лично против меня?

Такая откровенность еще более смутила Иванова, он стал уходить от прямого ответа, почему-то рассказывал эпизоды из японской кампании… Поскольку Брусилов не хотел оставлять свой пост в момент, столь трудный для России, он не стал обострять ситуацию, решив, что необходимую острастку он начальству уже дал. Отобедав у Иванова вместе с генералом Саввичем, Брусилов возвратился в свою армию.

Вытеснив русские войска из Галиции, германское командование замыслило окружение группировки русских войск в Польше и с середины июня приступило к соответствующим действиям. Намерение противника было своевременно разгадано русским командованием. На совещании в Седлеце 22 июня (5 июля) было решено, что главное для того момента — сберечь живую силу, а потому главнокомандующему Северо-Западного фронта М. А. Алексееву предоставлялось право отводить войска на восток. Безусловно, для тех условий решение это было единственно правильным. Русские войска под давлением противника уходили из Польши; 23 июля (5 августа) 1915 года они оставили Варшаву…