Владимир Замлинский - Богдан Хмельницкий

Мужиловский понимал, что союз Запорожского войска с Крымским ханством особенно интересовал русское правительство, для которого уже сам факт участия татарской орды в военных действиях восставших крестьян и казаков вызывал настороженность.

Снова и снова возвращаясь к тому, что творили Потоцкий, Вишневецкий и их подручные на украинской земле, он писал, что Потоцкий после битвы под Желтыми Водами приказал своим войскам «самые тяжелые жестокости народу украинскому причинять: жены и дети казацкие уничтожались, имущество их под разбой отдано. Напоследок украинский город Корсунь с церквями сожгли, церковную утварь, серебро забрали… священников поубивали, говоря при этом, что от вашей Руси предательство осуществляется, что это Русь якобы Хмельницкого на восстание подстрекла».

Мужиловский старался дать сжатую характеристику борьбы украинского народа против шляхты и магнатов до похода народно-освободительной армии под Замостье и временного перемирия с поляками.

В записке он сообщал, какую территорию уже освободила казацко-крестьянская армия — Киевское, Черниговское, Брацлавское, Подольское, Волынское воеводства и Мозырьский уезд Белоруссии, что на Украине восстало все «посольство» и что казацкого войска «до 300 тысячен есть».

Заканчивая записку, Мужиловский от имени Богдана Хмельницкого обращался к русскому царю с просьбой, чтобы Россия оказала украинскому народу помощь в его вооруженной борьбе против польской шляхты. А за такую помощь войско Запорожское торжественно обещало вечное «верное услужение». Он, Мужиловский, по велению Хмельницкого и должен был «о том деле челом бити».

Записка была сразу же доставлена Алексею Михайловичу. Однако, выслушав ее, царь не дал ответа. Он хотел иметь более точные данные о событиях в Польше и других странах, об их намерениях. Русскому правительству приходилось учитывать и покровительство Франции Польше, и то, что разногласиями между Россией и Польшей могла воспользоваться Швеция, давний враг Польши и России.

Сложным оставалось и положение в Москве, да и во всем государстве. Не прекращалась борьба между различными группировками бояр. Так, на второй день после прибытия Паисия и Мужиловского в Москву здесь состоялась казнь Савинка Корепина доверенного боярина Николая Романова. По наущению своего боярина, отстраненного от власти группой вернувшегося из ссылки любимца царя Б. И. Морозова, вновь ставшего фактическим главой правительства и ближайшим помощником царя, Савинок Корепин говорил в Москве публично «речи», компрометирующие правителей и раздувающие недовольство в народе. «Государь-де молодой, глуп, в рот заглядывает боярам Морозову и Милославскому, они всем владеют, и сам он, государь, это видит, да молчит; черт-де у него ум отнял». Незадолго до того много народу подверглось жестоким пыткам за участие в событии, происшедшем, когда государь шел в сопровождении Морозова на московскую иордань. Стрельцы хотели убить Морозова, и толпа выразила готовность участвовать в этом.

Начиная с июня 1648 года силы восставшего народа стали слабеть. По распоряжению царя стрельцам было выдано все удержанное у них жалованье, их угощали в Кремле вином и медом. Стрельцы перешли на сторону правительства. В то же время восставшие москвичи, расправившись с ненавистными им людьми и не имея ясной цели, не знали, что делать дальше. Постепенно их единодушие в выступлениях стало уменьшаться. К тому же многие наиболее активные из них были казнены.

В дни восстания проявилась воля дворянства с его ополчением, состоявшим в Москве. Стремясь использовать народное восстание в своих целях, оно вновь обратилось к царю, требуя наведения порядка в судах и приказах, защиты от бояр, которые нередко отнимали у них землю и вывозили крестьян. Дворяне уже много лет добивались полного закрепощения крестьян.

Напуганное правительство стремилось к сплочению сил господствующего класса и 1 сентября 1648 года новое Уложение полностью закрепощало крестьян. Были изменены суд и управление. Стремясь еще более укрепить свое положение, правительство в январе 1649 года приняло новый свод закопов «Соборное уложение», которое было от начала до конца проникнуто крепостническим духом.

Это вызвало еще большее недовольство и без того нещадно эксплуатируемых народных масс. Крестьянские волнения в стране не прекращались ни на один день.

В сложившейся обстановке царское правительство было склонно примирить Польшу с Украиной, видя в этом для себя наибольшую выгоду. Еще в конце декабря 1648 года оно предложило Речи Посполитой прекратить военное наступление на Украину и установить мир с украинскими казаками. Грамоты повез в Варшаву царский гонец дипломат Григорий Кунаков. Письмо с предложением установить мир с польской королевской властью, «чтобы больше кровь христианская не разливалась», было направлено и гетману Богдану Хмельницкому.

В Москву дошли также вести, что к Хмельницкому едет польское полномочное посольство во главе с Адамом Киселем. Что решит Хмельницкий? И в Переяслав был срочно отправлен гонец подьячий приказа Большого дворца Василий Михайлов. Без точных сведений о том, что делается на Украине, русское правительство не могло принять какое-либо решение. Но главное, Михайлов должен был получить подтверждение сообщений патриарха Паисия и Силуяна Мужиловского о желании украинского народа воссоединиться с русскими братьями.

Пока Михайлов выполнял поручение государя, Мужиловский оставался в Москве. Он ходил по городу, встречался с простым людом, бывал у бояр, думных и приказных дьяков, и все они говорили о своем добром отношении к украинскому народу, сочувствовали его борьбе с шляхтой. Но в то же время из разговоров с государственными людьми ему становилось все более ясно, что русское правительство сейчас не готово идти на военные действия против Речи Посполитой, и это заставляло его искать новые решения, приемлемые для русского правительства, в осуществление предложенного Богданом Хмельницким плана.

Проводив за Днепр патриарха и Мужиловского, Хмельницкий направился в Чигирин, желая отдохнуть в кругу семьи. Не доезжая до Чигирина, его встретил со своей сотней Тимош, теперь Чигиринский сотник. Богдан прижал сына к груди, расцеловал, но заметив, как тот отвел глаза, насторожился.

— Все в порядке, сыну, дома? Здоровы все?

Сын бросил в ответ холодноватый взгляд и глухо ответил:

— Все добре, батьку. Тебя ждут там. Приготовились.

И Хмельницкий сразу понял, кого имел в виду сын и почему недоволен.

Елена, став гетманшей, показала, кем была на самом деле. Не помогли ей ни красота, ни то, что хотела задобрить, приблизить к себе отдельных военачальников из окружения гетмана. Все это было неискренне, и все это видели. Видели скрываемое его презрение к казакам, жестокость и надменность в обращении не только с прислугой, но и со своими соотечественниками. Надолго запомнилось ее жесткое поведение с поляками из гарнизона крепости Кодак, сдавшимися в плен на милость победителя. Полковник Максим Нестеренко, которому было поручено летом 1648 года овладеть крепостью Кодак, по велению Хмельницкого обязался сохранить всем жизнь, если гарнизон сдастся добровольно. В ордонансе, направленном в крепость губернатору Криштофу Гродзицкому и коменданту майору Юзефу Лончинскому, Нестеренко дал слово их и всех остальных «поручиков, хорунжих, офицеров и всех солдат до последнего человека довести в безопасности на место в полном здоровье со всем их имуществом».