Вальтер Хартфельд - Одинокие воины. Спецподразделения вермахта против партизан. 1942—1943

Мясенко начал беспокоиться об отходе. Хотя ему и нравилась стихийная реакция жителей на появление партизан, он был достаточно умен, чтобы понять, что она вызвана большей частью сложившейся в ходе боя обстановкой. В лихорадке подобного рода самозабвение делает мирных граждан и маньяков героями или заставляет завидовать им. Но начинало светать, и жизнь брала свое. С рассветом прибывали немецкие подкрепления.

Мясенко не мог заботиться о лишних ртах: поэтому ему пришлось предоставить мирных жителей их собственной судьбе.

Убедившись в надлежащем выполнении акций по разрушению, он приказал отступить.

Сильно нагрузив себя, унося своих убитых и раненых, прихватив оружие и боеприпасы, партизаны отправились лесной дорогой, оставив Красный Рог и его жителей на произвол судьбы. Некоторые из жителей присоединились к партизанской колонне.

Почти в полночь Клаус и его команда были подняты по тревоге Фертером. Но Красный Рог находился в двадцати километрах от их расположения, и в любом случае было маловероятно, чтобы двадцать четыре человека могли серьезно изменить характер боя. Представлялось гораздо более важным организовать охоту на партизан.

Им потребовалось четыре часа, чтобы добраться до городка, который пылал в первых лучах рассвета. Карл Вернер забил тревогу: к ним не без шума приближался какой-то отряд. Коммандос рассредоточились в одно мгновение, спрятавшись за деревьями, кустами, в кучах листьев. Этот шум спас от полного уничтожения в иной обстановке колонну немцев. Все еще не раскрывая себя, Клаус окликнул отряд немцев с целью опознания и спросил, кто они такие. Полковник в одиночку выступил из девственного леса и увидел, как его один за другим окружают люди.

Из Красного Рога смогли уйти тридцать девять солдат и офицеров из трехсот тридцати семи человек, составлявших гарнизон.

Гюнтер взял на себя оказание первой помощи раненым, в то время как полковник рассказывал Клаусу и Хайнцу, как происходило нападение. Хайнц протянул полковнику свой блокнот, чтобы тот начертил ему план городка.

Немецкие подкрепления должны были вскоре прибыть, и для полковника и его людей безопаснее было бы ожидать их здесь. Впрочем, Клаус не настаивал.

Что касается коммандос, то они должны были продолжать охоту. После изучения плана, который начертил полковник, Хайнц предложил обойти город с севера. Отряд партизан, занимавший северный опорный пункт, не мог отступать иначе как этим путем, чтобы обойти минное поле.

В укреплении на холме Клаус обнаружил двадцать пять убитых немецких солдат без оружия и одежды. Один партизан-весельчак взял на себя труд заменить портрет Гитлера портретом Сталина. Предусмотрительный Эрнст Райхель снял его и сунул тайком в сумку: портрет может пригодиться.

Следы отступавшего отряда не обнаруживались в пределах двух-трех километров. Но Хайнц не обманывался: Ковалев должен был совершить этот обход, который позволял к тому же прикрыть большую часть партизан от нападения с северо-востока.

Не увидев Красный Рог, егеря без труда представили в своем воображении трупы немецких солдат, лежавших на разоренных и окровавленных улицах города. Они быстро двигались в душевном напряжении, как сбившаяся стая. Увидев хутор, они сделали короткую остановку, и, не обнаружив ничего подозрительного, пошли дальше, разбившись на небольшие группы. Хуторяне, заметив егерей, приняли их за вторую группу партизан и приветствовали их с большим энтузиазмом. Они не замечали своего промаха до того, как все егеря оказались среди них. Установилось невыносимое молчание, пока Хайнц не прервал его грубым голосом:

— Просто великолепно! Даю вам пять минут, чтобы определить направление, в котором ушли партизаны.

Хуторяне стали охать и шептаться.

Возможно, жители Красного Рога в такой обстановке и молчали бы. Но здесь, в этом небольшом затерянном хуторе, в пользу немцев действовал на короткое время закон джунглей. Староста поспешил указать требуемое направление и не посмел солгать относительно численности сил Ковалева.

Яростная охота возобновилась. Люди шли вперед с лицами перекошенными от напряжения, забыв о шуме, который производили. Перед одним крутым и лесистым холмом они не дали себе труда искать более легкую дорогу. Ругаясь, когда спотыкались о камни или когда ломались ногти, они выиграли несколько драгоценных минут у партизан.

За вершиной холма расстилалось широкое, под паром, поле, которое пересекала небольшая речка, вероятно приток Десны. Партизан следовало нагнать как раз перед речкой.

Теперь коммандос усилили внимание, строго соблюдали дистанцию друг от друга, держали оружие наготове. Что касается Ковалева, то он быстро продвигался к месту сбора, немного досадуя на отставание от графика движения. Но так же как и его партизаны, он не мог избежать соблазна рассказывать о разгроме немцев во всех деревнях, которые они проходили.

По обыкновению, егеря разделились на три группы: первая, увидев партизан, открыла огонь.

Речка находилась примерно в восьмистах метрах, когда немцы атаковали арьергард Ковалева.

Услышав первые очереди, Ковалев понял, что дело плохо. Мгновенно он нашел правильное решение: пожертвовать арьергардом и отступить к реке, избавившись по необходимости от всего того, что обременяло, и как можно скорее.

Яковлев повторял ему много раз, что отход не трусость, когда отряд не готов к бою.

Он сражался не на фронте, но участвовал в необычной войне, где дела и люди становятся важнее боя, может быть, героического, но бесполезного. После ночной нервотрепки партизаны ощущали усталость и отупение. Решение Ковалева избавляло их от страха. Это был бросок к реке.

У партизан арьергарда не было времени на раздумья: они стреляли столько, сколько могли, но без особого результата и были быстро окружены.

Другие егеря устремились к реке, спотыкаясь во время бега о брошенные вещи, стреляя по теням. В ходе преследования были убиты четверо партизан. Однако Ковалев, хотя и раненый, добрался с остальными товарищами до реки и бросился в ледяную воду. Из десяти окруженных партизан шестеро застрелились, четверых других допросил Густав Хальгер.

Они стояли с руками за головой, отвечая односложно. Один немец бил их по почкам прикладом. За ним последовали товарищи, но им помешал Хайнц.

Хальгер различал имена Мясенко, Яковлева, Ковалева. Но по общему согласию пленные значительно преувеличивали численность партизан.

Гюнтер с невозмутимым выражением лица наблюдал сцену и ожидал неизбежной развязки. Он внимательно изучал лица четверых русских. Кто из них не выдержит? Хайнц задавал себе тот же вопрос и остановил взгляд на худеньком парне, чья белизна кожи контрастировала с бронзовыми загорелыми лицами других партизан. Этот, конечно, долго не продержится, как остальные партизаны.