Хассо Стахов - Трагедия на Неве. Шокирующая правда о блокаде Ленинграда. 1941-1944

Уже цитировавшийся психолог, обладавший военным опытом, А. Штёр, рассуждает: «Видимо, примеры истинной храбрости встречаются при отступлении чаще, чем во время крупных побед. Они менее заметны, менее пригодны для пропаганды войны и за них реже получают ордена. Прикрыть отход, имея в наличии всего лишь несколько бойцов, отбить у врага дорогу, чтобы сделать возможным дальнейший отход по ней, — это требовало храбрости. Для этого нужно было преодолеть в себе инстинкт самосохранения и отдать все силы, чтобы помочь товарищам. Позиция „Я должен это сделать, иначе все погибнут“, — несет в себе элемент самопожертвования». Штёр полагает, что именно благодаря такому поведению солдаты с честью выходили из безнадежных ситуаций. «В действующих частях, — говорит Штёр, — когда еще имелась возможность управлять боем, потери были не столь высокими, как в наспех сформированных маршевых ротах. По мере того как война приближалась к границам Рейха, у многих солдат возрастал инстинкт защиты Родины, когда они осознавали реальную угрозу своему дому». Штёр не ставит перед собой цель давать оценку проявлениям такого характера, даже когда ссылается на другие факторы, воздействующие на солдат в условиях упорных оборонительных боев. Сюда он относит угрозу попасть под военный трибунал, апатию от потери сил и ужасов войны. Психология солдат-смертников была многовариантной.

Что же произошло после 14 января 1944 года? Вначале Вторая ударная армия Ленинградского фронта нанесла удар по немцам со стороны Ораниенбаумского котла, который образовался в ходе немецкого наступления в 1941 году и так и не смог быть ликвидированным, поскольку находился под огневой защитой тяжелой артиллерии Кронштадта и Ленинграда. На немецкие позиции, подобно молоту, обрушиваются в одночасье 100 000 снарядов. На следующее утро в течение полутора часов русская артиллерия выстреливает еще 220 000 снарядов по немецкой передовой линии в районе между Урицком и Стрельной. К вечеру красноармейцы уже находятся у склона Дудергофских высот, откуда два с половиной года назад генерал Гёпнер вынужден был втолковывать генералу Райнхардту, что ничего не выйдет со стремительным броском к Зимнему дворцу, так как для Гитлера Москва и Украина внезапно стали важнее Ленинграда.

59-я армия Волховского фронта перешла после трехчасовой артиллерийской подготовки в наступление под Новгородом. Немцам удается отразить первый удар. Но после того как одна из советских стрелковых бригад стремительно атакует немцев по льду озера Ильмень, русским удается вклиниться в немецкую передовую линию обороны южнее Новгорода. Немцы попадают в окружение. Вплоть до 19 января они отражают атаки русских, после чего вынуждены оставить город.

28-я легкопехотная дивизия, удерживающая 25-километровый лесной участок фронта севернее Новгорода, получает 13 января приказ отвести в спешном порядке все подразделения снабжения за автомагистраль Чудово — Новгород. Поэтому солдаты особенно не удивляются тому, что в пять часов утра следующего дня русские открывают ураганный огонь. В полдень в штаб дивизии поступает доклад: «Оборона ведется посредством созданных опорных пунктов, связь осуществляется исключительно по радио. Бой ведут батальоны и роты вместе с созданными в пожарном порядке командами из отпускников и обозников».

Советские армии намерены нанести отсюда удар в западном направлении на Лугу. С севера, начиная от Пушкина, такой же удар должен последовать в южном направлении. Под Лугой мешок должен закрыться. Под Кингисеппом планируется отрезать отход на запад тем немецким частям, что удерживали Ленинград в кольце блокады. Таким образом, советские офицеры штабов Ленинградского и Волховского фронтов намерены устроить 18-й армии второй Сталинград.

Впечатления немцев, мужественно, но без всякой надежды на успех сопротивлявшихся наступающим войскам русских, напоминают о тех ужасах, которые испытали на себе красноармейцы во время отступления в начале немецко-русской войны два с половиной года назад. Тогда немцы ликовали, что «заставили врага бежать без оглядки». С удовлетворением сообщали они о том, «как разбегается противник, какая дикая паника царит при этом и какими измученными, истерзанными и безвольными выглядят эти русские существа». Теперь же немцы испытывают нечто похожее на себе, и как всегда в таких катастрофах остаются целыми и невредимыми как раз те, кто заварил всю эту кашу.

В страшных муках отступают с боями немецкие дивизии, теряя свои оборонительные позиции. Редко кто из очевидцев тех боев в состоянии передать свои впечатления о тех потрясениях, что выпали тогда на долю солдат. В хронике 28-й легкопехотной дивизии по этому поводу говорится: «После нескольких часов ожесточенных боев, ставших кровопролитными для обеих сторон, противнику удается перехватить инициативу, задействовав свои нескончаемые резервы». И далее: «Ночь на 15 января кажется бесконечно длинной. Со всех направлений ведется обстрел, все грохочет вокруг. Горящие деревянные дома в тех немногих селениях, что встречаются на пути, бросают призрачный отблеск на поля сражений у берегов Волхова, над которым клубится густой пороховой дым. Крики раненых и умирающих смешиваются с ревом обезумевших домашних животных. О питании едва ли имеется возможность подумать, подразделения снабжения сами борются за свою жизнь».

1-я авиаполевая дивизия, неопытная, но великолепно вооруженная, бросается бежать. В это же самое время в 10 километрах западнее Новгорода формируется боевая группа под командованием майора фон Ойенхаузена. Тут появляются первые из беглецов. Майор преграждает им путь с помощью всех своих офицеров и унтер-офицеров и вынуждает их остановиться, «в том числе под угрозой применения огнестрельного оружия». Затем он перегруппировывает остатки дивизии, оказавшейся впервые в таком аду, создает из них два батальона и распределяет по огневым позициям счетверенные зенитные установки и 88-мм орудия. Из солдат авиаполевой дивизии впоследствии получаются бесстрашные пехотинцы.

Одна из потрепанных боевых групп, составленная из двух егерских полков, выходит через густой лес к железнодорожной насыпи. Русские накрывают ее там огнем и берут в кольцо, создав несколько отсечных рубежей. Толщина снега доходит выше колен, крайне холодно. Поблизости горят дома, над которыми разливается бледный лунный свет. Солдаты тащат за собой на волокушах раненых и технику. Внезапно боевая группа попадает прямо под обстрел артиллерии и минометов. Солдаты оставляют свою технику, бросаются на заграждения и в рукопашном бою захватывают шесть противотанковых пушек, несколько пехотных орудий и минометов. Но теперь уже число раненых превышает количество боеспособных солдат. Некоторые из тех, кто смертельно устал, прекращают сопротивление. Один капитан медицинской службы и его помощники добровольно остаются с ранеными и попадают в плен. Многие из тех, кому удается пробиться к своим, страдают от обморожений, некоторых отправляют дальше в тыл из-за полученных легочных ранений, у одного солдата прострелено колено. Один из офицеров и еще пять добровольцев отрываются на нескольких санях от преследующих их русских и спасают двадцать лежачих раненых. Общий девиз отступающих теперь гласит: «Быстрее выбраться из этой ловушки, мы должны оказаться в Луге раньше русских!» Одному из батальонов 49-го егерского полка русские перегородили путь отхода по дороге. Тогда солдаты решаются пробиваться прямо по глубокому снегу через дремучий лес. Бесшумно и незаметно восемьдесят бойцов протаптывают тропинку в снегу на протяжении 15 километров. Каждые 10 минут меняются направляющие и те, кто тянут за собой волокуши с ранеными, снаряжением и боеприпасами. Во главе идет командир, за ним — его адъютант, после них — пулеметная группа. Свыше двух суток солдаты не знают сна. Но все 80 бойцов без потерь выходят к своим позициям.